ТОП-10. «Человек умирает. Что делать?»

В результате двух лет размышлений и труда,  Благотворительный фонд помощи хосписам «Вера» подготовил к изданию книгу, которая еще не вышла в печать, но уже сейчас очень востребована.

Это книга «Человек умирает. Что делать?»

Под одной обложкой  собрана справочная и медицинская информация, которая поможет вам понять, осталось ли у вас еще время; и советы о помощи по организации похорон, и материалы, которые помогут вам пройти этот очень тяжелый период. Период расставания и горевания.

Все материалы этой брошюры готовились на основе вопросов, которые регулярно задают родственники пациентов. 

С уважением и разделяя вашу боль,

Нюта Федермессер, Учредитель Благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» 

«Человек умирает. Что делать?»

Раздели этот путь

Дарнфорд П. «Раздели этот путь» (перевод с английского Н. Букия-Питерс) в кн. «Хосписы» (отв. ред. Миллионщикова В.В.).М., издательство «ГРАНТЪ», 2003.

"Секс и смерть — эти две темы являлись табу моего поколения. Удивительно, что и то и другое всегда было, есть и будет неотъемлемыми составляющими нашего бытия. Нравится нам это или нет, мы неосознанно испытываем их влияние. Я также подвержен и тому и другому. Без секса меня бы не зачали, и я бы не жил. Без смерти — мое бесконечное присутствие на этой земле превратилось бы в скучное  существование. Будучи пожилым человеком, я бы занимал место в этом мире — мире, который зависит от сильных и молодых. И секс, и смерть являются сущностью жизни, природы, их нормой и основанием. Я непроизвольно связан и с тем и с другим, и то и другое постоянно таится в моѐм подсознании и очень часто присутствует в моей фантазии. Это вполне естественно.

И все же в моей юности приличные люди не говорили на эти темы. Секс вырвался на свободу, кто-то даже скажет, и не без основания, слишком уж на свободу, — очевидно, после долгого
заключения в тисках общественной морали. Смерть же очень медленно и неохотно начинает восприниматься как естественное явление: уж слишком долго ее скрывали, а результат — многое утеряно в навыках ухода за умирающим. И эти навыки просто необходимо возродить. Даже медицина зачастую рассматривает смерть как свою неудачу и поражение.

Джон Донн написал незабываемые слова: «Ни один человек не есть остров сам по себе. Смерть любого человека уменьшает меня, потому что я есть часть человечества. Никогда не стремись узнать, по ком звонит колокол, колокол звонит по тебе».

Страх смерти - это естественно

В эпоху Джона Донна смерть воспринималась обществом открыто и естественно. В моей же юности ее скрывали, допуская ее существование только в кинофильмах и книгах. Меня поощряли верить в то, что герой только тот, кто уцелел. Лишь «не наши» ковбои и краснокожие индейцы умирали — только не я. Нас отождествляли с героями, a герои живут долго и счастливо. Как раз это и породило убеждение в том, что умирают только «негодяи». Мы часто слышали: «Почему он умер? Он был таким хорошим человеком». Более того, нам говорили, что у нашего смертного ложа будет звучать музыка. Однако, когда кончина наших близких разрушает это представление и вместо звуков музыки мы слышим вымученное дыхание, мы не только чувствуем одиночество и грусть от утраты любимого человека, но и неожиданно осознаѐм свою
беспомощность перед смертью. Мы задумываемся о своем бессмертии и начинаем слышать колокол, который звонит по нам.

Испытывать страх смерти вполне естественно. Это составная часть нашей жизни, нашего выживания. Без этого страха мы были бы просто глупцами. Но для некоторых из нас смерть может стать зловещим, неестественным наказанием. 

Полагаясь на свой жизненный опыт, я вполне могу объяснить, откуда возникло мое мрачное представление о смерти. В моей юности много говорилось и писалось об ужасах Первой мировой войны. Нам преднамеренно навязывали эти страхи с целью подавить в нас какое-либо желание вырасти поджигателями войны — и таким образом предотвратить саму войну. В детстве меня постоянно водили на разные печальные выставки чрезмерно увеличенных фотографий убитых солдат в окопах, скелетов, висящих на колючей проволоке, или людей с оторванными взрывами конечностями. 

И все же, когда смерть действительно пришла в нашу семью, меня постарались отгородить от нее: мне не разрешили повидать мою любимую бабушку, а затем и тетю, когда те умерли. Мне пришлось тайком подслушать шепотом произнесенные слова взрослых о них, слова, которые мне не следовало слышать. Помню, как мама сказала: «она вся почернела», имея в виду умершую тетю или, может быть, бабушку. Такого рода высказывания всегда нагоняли на меня страх. В моем воображении я начинал выстраивать галерею ужасных картин смерти; я хотел узнать, что такое «предсмертный хрип», или как будет умирающий вести себя: уставится ли он на меня со страхом в глазах или вдруг свалится на меня; а кровь, увижу ли я ее? Мой разум переполнялся отвратительными мыслями о смерти.

В девятнадцать лет я ушел на Вторую мировую войну. Меня не покидал страх увидеть умирающих людей и быть не в состоянии помочь им, мучило сознание того, что я сам мог оказаться среди трупов.
Несмотря на то что мне довелось испытать ужасы этой войны, только лишь став священником, я осознал всю банальность, недраматичность и в общем-то спокойствие смерти. Время и опыт как бы уничтожили тревожные и навязчивые мысли о ней. Однако все еще существует много людей, которые страдают от подобных отвратительных и неотступных мыслей о смерти.

За последние годы, благодаря инициативе и труду Сисили Сондерс, мастерство заботы и ухода за умирающими стало возрождаться, начали открываться так называемые хосписы. Действительно, возврат к просветительской работе в области смерти явился, на некоторое время, самым последним веянием в медицине. Повсюду стали проводиться симпозиумы, создаваться организации, публиковаться книги и брошюры о смерти и умирающих.

И как раз этот интерес к смерти выразил ребенок очень просто и красиво в своем обращенном к Богу письме: «Дорогой Боженька, что происходит, когда мы умираем? Я просто хочу это знать, но не хочу умирать. Твой друг, Херби».

Побороть страх, сомнение и боль

Тема смерти превратилась в увлекательный предмет обсуждения для тех людей, которые сами не пока умирают. Умирающим же людям не до рассуждений, у них осталось мало времени. И это оставшееся время уходит на усилия побороть страх, сомнения и боль. Они отчаянно нуждаются в облегчении боли, нуждаются в людях, которые разделят с ними нечто неразделимое; в людях, которые будут с ними, без лишних разглагольствований и рассуждений, в самой пучине всепоглощающих волн сомнения и неопределенности. 

Я начал трюизмом о том, что смерть была, есть и будет с нами долгое время; и вот вам еще одна общеизвестная истина — никто не умирает вместо вас, ваша смерть — это путь, который только вы одни в состоянии пройти. В какой-то мере эта истина относится и к горю. Горе скорбящих схоже с умиранием; скорбящие люди как бы теряют какую-то частицу себя, что-то в них самих умирает. И умирающие, и скорбящие жаждут только одного: разделить с кем-нибудь свое горе и одиночество. Быть спутниками умирающим и скорбящим, быть рядом с ними, может быть без слов, но разделяя их боль и страдания, идти с ними по пути к смерти, покуда возможно, без рассуждений, бойких утверждений и пересудов — это и есть самое лучшее, что мы можем для них сделать. Нас, обыкновенных людей, таких как я и вы, просят сопровождать умирающих и скорбящих в их нелегком пути к смерти, в дороге, ведущей в неизвестное. И ни один путь не схож с другим.

Со временем мы узнаѐм и изучаем их общие черты, но каждый раз, проделывая этот путь, мы сталкиваемся с чем-то новым, не похожим на прежнее. Будучи попутчиками, но при этом не подвергаясь физической или душевной боли умирающих и скорбящих, мы в состоянии лучше
увидеть и оценить происходящее.

И здесь я хочу обратить ваше внимание на несколько общих черт, которые мы отметили, проделывая этот путь.

Будьте попутчиками

«Будьте же на какое-то время моим попутчиком и разделите мой путь к смерти. В первую очередь всегда помните, что моя смерть — это моя смерть, и я имею право поступать, как могу, и в моем темпе. Избавьте меня от посетителей, которые навещают меня лишь ради чувства долга.
Такие думают про себя: «Навещу-ка старину, пока тот дух не испустил». Не приводите ко мне весело восклицающих: «Смотри-ка кто пришел!», ожидая от меня безмерной благодарности за такое посещение. Моему времени нет цены. Сон превратился в самого близкого и дорогого друга. Надеюсь, все мои друзья поймут и примут это.

Пожалуйста, просто посидите со мной, пока я сплю. Будьте рядом, когда я проснусь, если возможно, но если это невозможно, оставьте записку, чтобы я знал, что вы были у меня. Когда я не сплю, не оставайтесь около меня очень долго. Короткие, но частые посещения всегда слаще.

Мне наверно будет страшно, и я, скорей всего, не спрошу: «Я умираю?» Не хочу, чтобы мои близкие люди мучились сомнениями о том, сказать ли мне, что я умираю. Откровенные разговоры о смерти среди близких помогают переносить горечь утраты. Если же делать вид, что ничего не происходит, это только усугубит скорбь. Иногда я буду  притворяться, не судите меня строго — умираю-то я. Избавьте меня от врачей, которые, сидя у меня в ногах, вдруг заявят: «Хотите знать правду?», и конечно, я отвечу: «Да». Таким образом, поделившись со мной этой правдой, они сваливают всю ее тяжесть на мои уже без того ослабевшие плечи и уходят с легким сердцем, оставляя меня молча страдать бессонными ночами. Неужели нельзя было пройти через это вместе, постепенно, не спеша?!

Хочу быть окружен людьми, которые, когда я говорю о своей смерти, пожмут мне руку, обнимут меня и тихо заплачут. А не теми, которые будут болтать впустую или даже попытаются сменить тему разговора. Относитесь ко мне со всей серьезностью, мне не нужно избитых фраз и клише, не нужно добродушия, а если не найдете нужных слов, пусть вас это не огорчает, просто помолчите вместе со мной. Ведь молчаливая любовь и есть язык Господа Бога?

Не бойтесь слез. Иисус плакал. Если мне захочется поговорить о своих похоронах — не смущайтесь, а наоборот, проявите свою деловитость. Записывайте всѐ, о чем мы говорим, и таким образом дайте мне почувствовать, что все будет в порядке.

Разделите мою боль

Моя неугомонность и постоянные перепады настроения наверняка причиняют вам беспокойство и огорчения. Если сегодня я обсуждаю свою смерть, то завтра я вдруг заговорю о своем отпуске в солнечной Флориде и даже попрошу забронировать билет на самолет. Или вдруг начну наводить справки о покупке «роллс-ройса». Отнеситесь снисходительно к моим прихотям и причудам. Не вздумайте напомнить мне о том, что я умираю. Не начинайте меня утешать. Мне нужна лишь ваша уравновешенность, ваше молчаливое самообладание именно тогда, когда меня мучают сомнения. И не вздумайте, ради бога, «вразумлять» меня.

Не надейтесь, что я поддамся вашей излюбленной психологии или религиозным проповедям.

Постарайтесь избавить меня от боли и страданий. Окружите меня людьми, которые поймут и эффективно, но тактично справятся с унизительными проявлениями смерти, при этом не обращаясь со мной как с младенцем в пеленках. Смерть смиряет. Все мое тщеславие, притворство отошли. Достоинство и независимость покинули меня. Я вдруг оказался в зависимости от всех и вся. Так окружите же меня добрыми людьми, которые увидят меня таким, какой я есть.

Иногда я буду выглядеть ужасно, не разглядывайте меня как нечто грустное или огорчительное. Не смотрите на меня сверху вниз, не стойте возле меня, просто посидите рядом со мной. Разделите со мной мой путь к смерти. Постарайтесь не говорить шепотом над моей головой, как будто я какой-то неодушевленный предмет.
Беседуйте со мной, но не говорите про меня в моем присутствии, а если вам надо говорить обо мне — отойдите подальше и там обсуждайте.

Иногда бывает невозможно устранить мою боль или же я отказываюсь принимать лекарства, от них у меня кружится голова и я чувствую себя одурманенным. Ухаживающие за мной люди начинают беспокоиться и не знают, как поступать. Если я сильно страдаю от боли, просто
находитесь со мной. Вспомните, как наши предки в отсутствие современных медикаментов страдали от боли, но близкие не покидали их, а наоборот, даже иногда чувствуя свое бессилие, оставались с ними и, как умели, брали на себя их боль. Оставайтесь со мной, если даже помочь не можете, мне нужно ваше присутствие. Я все еще «Я», и мне страшно. Мне нужно ваше спокойствие и уравновешенность, дабы почувствовать себя в безопасности и, несмотря ни на что, поверить, что все есть и будет в порядке. Не надо мне доказывать этого словами.
Вам не всегда будет понятно, почему ваше физическое прикосновение или просто улыбка даст мне это почувствовать.

Сказано: «Будьте со мной с молитвой на устах». Если хотите разделить свою веру со мной, помолитесь в одиночестве, перед тем как прийти ко мне, ваша молитва поможет вам более чутко понять мои нужды. Будьте в мире со мной, не докучайте мне библейскими цитатами и религиозными догмами. Уместная же молитва, произнесенная в подходящий момент, поможет мне проложить путь к «звездам».

Проявите заботу о моей семье: не хочу огорчать и утомлять их своим жалким существованием. Не хочу, чтобы они пожелали скорого наступления конца. Позднее они будут жалеть об этом.

Когда же я без сознания, не забывайте, что я наверняка все еще вас слышу, все еще чувствую прикосновение вашей руки, не уходите от меня, я еще не труп. Я все еще «Я», и мне очень одиноко.

А потом вдруг наступает конец, я отбрасываю тело, доселе известное под именем Петр. Все добрые люди, которые ухаживали за мной и с которыми я так подружился, внезапно исчезают, а вместо них степенные мужчины в черных костюмах и перчатках с почтением погребают останки умершего.

Проявите заботу о семье

Близкие и родственники в замешательстве. Они, подобно зомби, двигаются как сквозь кошмарный сон…

Разделяя путь умирающего, разделите путь и скорбящих по нему. Вы не покинули меня на моем пути к смерти, так не покидайте же и моих близких, скажем мою жену, в ее первые, может быть, самые тяжелые дни скорби».

(продолжение следует)