Аве, Оза! Зоя Богуславская и Андрей Вознесенский

И Андрей Вознесенский, и Зоя Богуславская не любили говорить о личном. Наверное, они были самыми закрытыми людьми в кругу литературно-театральной богемы 60-х. Очень немногие знали об их романе, а те, кто знали – не верили, что они поженятся.

Это казалось невозможным даже из-за разницы в возрасте: она была на 9 лет старше. Вроде немного: ему – тридцать, ей – под сорок. Но Зоя – состоявшаяся, независимая, с научной степенью, изданными книгами, спортивными победами и состоятельным мужем, а Вознесенский – скандальный опальный поэт.

Лирика и физики

Роман Зои и Вознесенского начался в Дубне – как и описывал Василий Аксенов в своей «Таинственной страсти». Но, конечно, Зоя не приходила ночью в номер поэта, не сбрасывала платье… Все было невинно и наивно. Вознесенский дружил с технарями, «советскими принцами пятидесятых, ядерщиками и оборонщиками» Новосибирска, Дубны, Крымской консерватории. Зоя как раз затевала повесть о будущем советской физики и согласилась поехать с Андреем в Дубну. На известной фотографии того времени, где Андрей наклоняется к Зое, запечатлен не очень романтический момент, он просто спрашивает: «Что тебе почитать?»

Помнишь, Зоя, — в снега застеленную, помнишь Дубну, и ты играешь. Оборачиваешься от клавиш. И лицо твое опустело. Что-то в нем приостановилось И с тех пор невосстановимо.

В тот год Андрей бегал за Зоей, сбиваясь с ног. Она, умная девушка с железным характером, понимала: у нее муж и сын, а Андрей – Андрей поэт, сегодня у него одна муза, завтра другая. И она никогда бы не решилась уйти от мужа, если бы не случай на причале.

Случай на причале

Зоя с восьмилетним сыном отправилась в туристический круиз по Волго-Балту. Было лето, прекрасная погода, теплоход делал остановки в прекрасных старых городах. Все было чудесно, пока к ней не подошел старпом с огромным букетом: — Вы Зоя Богуславская? — Я…

На каждой остановке из радиорубки на весь теплоход неслось: «телеграмма Озе Богуславской», «телеграмма Зое Богуславской», «телеграмма леди Богуславской…» Зоя была в ужасе от такого ухаживания, ей было стыдно высунуть нос из своей каюты. «Убью идиота», — кипела она.

Сошли с теплохода в Петрозаводске – на заднем плане маячила фигура Вознесенского. Он дежурил здесь уже сутки. Зоя не оценила романтики жеста, подошла к нему и жестко попросила не преследовать ее больше, не компрометировать. Поэт побледнел: — Я больше никогда не буду тебя преследовать. И ушел.

Надо было знать Зою – она терпеть не могла обижать людей. Если такое случалось, грызла себя поедом: ну как же, ну что я за сволочь бездушная… Теплоход причалил в маленьком городке Вознесенск, и Зоя отправила Андрею примирительную телеграмму: «Хожу по Вознесенскому городу, любуюсь Вознесенскими улицами, райком Вознесенска принимает членские взносы, на углу продают веники Вознесенского — рубль штука».

Вознесенский казался таким влюбленным, что Зоя даже не сомневалась: когда кончится круиз, он будет встречать ее на причале. Не встретил. Не позвонил. И на другой день не позвонил, и через неделю тоже. Было обидно, но… нет, так нет.

Знаешь, Зоя, теперь — без трепа. Разбегаются наши тропы. Стоит им пойти стороною, остального не остановишь.

Любовь — не иго!

Прошла еще неделя, и Богуславской позвонила мать Андрея. Кстати, Антонина Сергеевна Вознесенская была категорически против этого увлечения сына. «Мама, но я люблю ее!», — восклицал Андрей. «Любовь – не монголо-татароское иго», — отвечала мудрая женщина. Итак, Зою она не любила, а тут позвонила: «Зоюшка, вы не знаете, где Андрюша? Как уехал в Петрозаводск, так не разу не позвонил!» Зоя почувствовала, что теряет что-то бесценное. А может быть, уже потеряла. Этот момент все для нее изменил, она поняла, что Вознесенский ей очень дорог.

Через несколько дней она услышала в телефонной трубке его спокойный и грустный голос: «Не беспокойся, я жив, но я не буду стоять в очереди за… (он назвал имя мужчины, который тогда нравился Зое)». Назавтра позвонил снова: «Зоя, я буду стоять в очереди за кем угодно – не гони меня!»

Они стали встречаться. А когда поехали вместе в Ялту, Зоя под диктовку Вознесенского написана заявление о разводе: «В связи с тем, что у меня образовалась другая семья, прошу развести нас».

Самые крепкие узы

Муж Зои, конструктор ЭВМ, лауреат Сталинской премии Борис Каган, пытался ее остановить: «Что ты творишь? У нас ребенок, семья!» Он предложил ей встретиться в этом же ресторане ровно через год, в это же время: «Вот увидишь, ничего у вас не выйдет, больше года ты не выдержишь».

От налаженной обеспеченной жизни Зоя уходила в бедность, неустроенность. Они долго скитались по съемным углам, было безденежье, Хрущев грозился выгнать Вознесенского из СССР. Первое время они жили на скромную зарплату Зои. Было трудно, иногда ей казалось: бывший муж прав, больше года она не выдержит. Но вышло так, что с Вознесенским они прожили гораздо дольше года – сорок пять лет. И только смерть разлучила этот союз, хотя все остальные союзы рушились на глазах:

«Вот вчера еще, предположим, у Золотухина была жена Нина Шацкая, а завтра она стала женой Лени Филатова. Ну и так же — была женой Михаила Луконина, стала Галей Евтушенко. Такое время было. Это знаете, как Серебряный век, в 10-е, 20-е годы они же тоже все менялись — это считалось одним из признаков свободы…», — вспоминала Зоя. Но вот все „поменялись“, кроме нас с Андреем. Таких крепких семейных уз не оказалось ни у кого.

Всяко было — и дождь и радуги, горизонт мне являл немилость. Изменяли друзья злорадно. Сам себе надоел, зараза. Только ты не переменилась.

Читай

Мы в Vkontakte     Мы в Telegramm     Мы в ЖЖ     Мы в Одноклассниках