Александр Казакевич. Памяти Александра Татарского

"Сначала таблица Менделеева приснилась Пушкину, но поскольку Пушкин в ней ничего не понял, ей пришлось присниться еще раз уже Менделееву".

С Татарским меня познакомил Григорий Гладков. К Александру Михайловичу я приехал на дачу по случаю юбилея культового мультика. «Пластилиновой вороне» исполнялось 25 лет. Ждали Гладкова. Но композитор где-то заплутал, и чтобы не начинать интервью без него, Александр Михайлович повел меня знакомиться с дачей.В дом, к сожалению, не заводил, интервью предполагалось во дворе дачи, но и там все было удивительным. И все было любимым. Каждый предмет, каждый кирпичик имели свою биографию, и их любил хозяин. Не говоря уже о живности.

Со знакомства с живностью все и началось. С туркменской овчарки Басика под комментарии: Ты самый любимый, самый лучший! А потом уже в мою сторону: Туркменская овчарка - она лучше кавказской! Добрее! А самое главное, один раз увидит - никогда не забудет!

После турецкой овчарки наступил период немецкой овчарки: Он сам ко мне пришел избитый, раненый! Умирать пришел! А теперь я его выходил! Вот какой красавчик!

- А почему вы его в клетке держите?

- Не дружит с кошками. Видно его натаскивали на кошках. Поэтому у него главная задача съесть вон того моего кота. Кот это знает, поэтому частенько подходит к клетке и прямо перед ней умывается или завтракает.

Тут же хозяин переключился на своих котов, с котов - на свою коллекцию восстановленных раритетных автомобилей. Показал через окно «фестивальной» «Волги» 1957 года на сидящего там пуделя, который грозно скалил зубы: - Взял под охрану автомобиль! Теперь до вечера будет строго его охранять! И никого не подпустит.

Но завидев своего Главного Человека, пудель бросил охраняемый автомобиль и выскочил поласкаться.

- А этот булыжник, продолжал Татарский, - не поверите, с Красной площади. Приехал на Красную площадь, а там камень меняли! Я говорю рабочим: «А куда старый денете?» Они отвечают: «На свалку!» «А отдайте мне!» «Найдешь, как вывезти - забирай!»

И он забрал. Теперь дорожки на его даче вымощены легендарным булыжником (говорят, что кирпич, из которого построена дача, тоже красноплощадной). А бандиты, живущие по соседству, были недовольны, что кто-то купил рядом с ними участок и строит большую дачу. И запретили Татарскому ездить через них по дороге. Спорить с ними было бессмысленно, поэтому Татарский построил свою дорогу с другой стороны дачи. И разрешил всем ею пользоваться. И назвал ее улицей Миши Татарского, в честь своего отца, циркового артиста, от которого в мультфильме «Падал прошлогодний снег» столько любимых фразочек, включая «маловато будет»!

Как только по дороге Михаила Татарского подъехал автомобиль Гладкова, мы тут же вернулись к «Пластилиновой вороне». Я почти был лишен возможности задавать вопросы, ведь история появления фильма была настолько самодостаточной, что можно было только слушать! Оказалось, что в появлении «Пластилиновой вороны» виновата женщина. Именно ухаживая за одной и той же дамой на берегу Коктебеля, познакомились приехавший из Киева художник Александр Татарский и ленинградец Григорий Гладков. Один представился другому режиссером. Другой представился композитором. Оба друг друга обманули. Но после Коктебеля у Александра Татарского появилась халтура в Москве: к Олимпиаде нужны были художники, чтобы выполнить большое количество телевизионных заставок. В благодарность ему разрешили самому как режиссеру сделать мультик про детские рисунки.

Мультик состоял из трех частей. И сюжет для одной из этих частей никак не находился. Самым эффективным автором детских сюжетов в то время был Эдуард Успенский. Он запустил Татарского в мастерскую со своими архивами, и тот перерывал собрание Успенского в поиске более-менее приличной истории. Нашел какое-то стихотворение, но оказалось, что на эти стихи совсем недавно уже был сделан анимационный фильм, правда, неудачный. А стихотворение ему понравилось: - А вот наткнулся на стихотворение: «Жил-был один слоненок, а может не слоненок, а может поросенок, а может крокодил». Очень хорошее стихотворение. Там «в одном прекрасном парке, а может и не парке, а может в зоопарке» и так далее. И я, читая это стихотворение, вот «а может, а может», я сразу увидел фильм. Что это может быть постоянная трансформация, что это одно, но может это другое, а вообще-то может быть это третье. И сразу подумал, а что, из чего, как это сделать.

Но ребенок понятно, что может трансформировать. Один рисунок в другой. Но ровно потому, что это легко, это и не интересно. Я стал думать, из чего еще вот так можно? Господи, пластилин. То, с чем я всё детство провозился, вылепливая тысячи солдатиков. Поскольку купить нельзя было в магазине солдатиков оловянных и пластмассовых, стеклянных, деревянных, то я лепил их из пластилина. У меня тысячи были таких солдатиков. И я подумал, господи, из пластилина же можно это делать, мять, вылепливать следующее изображение. А как это я буду делать, это же упадет. А я тогда положу это на стекла.

То есть, вся эта технология была придумана на пустом месте за пять минут. Я понятия не имел о том, что бывают пластилиновые мультфильмы, поскольку мы ничего или почти ничего не видели, но благодаря этому я изобрел некоторую разновидность анимационных фильмов, так называемый плоский пластилин, т.е. то, что мы снимаем, это стекла, и все персонажи, изображения, они лежат в горизонтальной плоскости, на стеклах, и этих стекол может быть много. Камера сверху, и она видит целый мир. Это примерно то, что мы видим из окна поезда. Пробегают быстро столбы , следующий план едет медленнее, далекий план едет еще медленнее, а солнце висит как бы на месте. Вот такой слоеный пирог мы придумали делать. Здесь на стеклах мы не связаны с законом всемирного тяготения, можем делать все, что угодно, главный козырь перелепливание, когда одно изображение трансформируется в другое, и не только персонажи, но и фоны, т.е. весь мир. Это то, что невозможно сделать в стоячих куклах.

Второй раз на одни и те же стихи делать мультфильм не позволили, тогда Успенский их просто переписал, положив в основу басню Крылова. Этот вариант начальство утвердило. И вот тут-то начались главные приключения, потому что Татарский отказался от того, чтобы музыку для него писал маститый московский композитор, а требовал, чтобы в композиторы был зачислен никому неизвестный Гладков. Причем он потом сам не понимал, почему он, дебютант, получивший эту работу из снисхождения, так радикально поставил вопрос, что если не будет Гладкова, то не будет и мультфильма, а он уедет обратно в Киев. Но молодой Татарский был настолько убедителен, что Гладкова ему взять в конце концов разрешили. А вот как найти Гладкова в Ленинграде он не знал.

У него был записан какой-то ленинградский адрес, скорее всего неправильный, на которой он отправил телеграмму. Причем позвонить Татарскому на съемную квартиру было невозможно - телефона там не было. Поэтому в телеграмме он написал, что будет ждать звонка на почте каждый день со стольких-то до стольких-то. Ему никто не перезванивал, а сроки подходили к концу, и настал последний день, после которого приступать к работе было бессмысленно. Гладков позвонил именно в этот последний день. И он приехал в пять утра первым поездом в огромной кепке, как у Олега Попова, с гитарой. Малознакомый человек, я его видел два раза в жизни.

- Я ему говорю: вот стихи. Положили ему стихи «Мне помнится вороне, а может быть собаке , а может быть собаке однажды повезло». Он говорит: понял, сел и начал бренчать, это в пять утра он приехал или в шесть. Раз, раз, раз, кепку не снял, сидит так в куртке, в кепке с гитарой, и так медленно, медленно, откинулся назад и захрапел. Гитара на животе. И проспал минут 40. Я ходил цыпочках, чтобы композитора не будить. Ровно через 40 минут он проснулся, как летаргический сон, и начал все играть, и он фактически все сыграл. Это было минут 15, я вам клянусь, вот минут за 15 , в принципе, болванка была готова. Вообще на этом фильме всё, что было связано с выдумкой, с креативом, происходило безумно легко. И сценарий, и стихи Успенский написал минут за пять. Я быстро придумал, как это будет выглядеть на экране. Я хорошо помню: я сидел в кресле, поджав ноги, взял блокнот и сказал, давай-ка я сейчас придумаю, как это может быть. И начал зарисовывать в блокнот. И было ощущение, что открылся какой-то клапан туда и мне кто-то диктует, и я только успеваю, как телефонограмму принимаю. Так, только не спешите, я не успеваю. Я записал, это просто потоком выплеснулось. И было написано. Это был не сценарий. Это было, кто, за сколько шагов, куда, откуда. То есть, это было руководство уже, ну, подробнейшее к действию. Всё. Это всё было придумано. И это заняло, буквально, там, ну сорок минут. Вот столько, сколько мне нужно было подробно это записать. То есть это было очень легко.

Но на этом легкость закончилась. А дальше была запись музыки - и это была катастрофа, потому что сначала приехал, как было положено по разнарядке, симфонический оркестр и очень достойно сыграл музыку Гладкова. Но получалось почти в два раза медленнее, чем планировалось. Потом приехали исполнители и когда они спели на эту музыку стихи Успенского, было очевидно, что это провал. Запись стоила около трех тысяч рублей - это стоимость автомобиля в те годы, и Татарский нервно бегал по коридору звукозаписи и думал, как он будет отдавать эти огромные по тем временам деньги.

И ему помог Ленин. Вернее его голос. Через одну из дверей звукозаписи он услышал голос вождя пролетариата, который звучал то медленнее, то быстрее. Он ворвался туда, и где-то в глубине комнаты в табачном дыму нашел человека с папиросой, перед которым стоял бытовой магнитофон «Филипс» и он гонял фонограмму Ленина с разной скоростью. - Я к нему подхожу, говорю, скажите, а можно вот ускорить фонограмму. Он говорит, ну, в принципе, можно. А как вы это делаете? Говорит, а я вот на роликах, на которых гоняют ленту, наматываю изоленту. Чем больше диаметр ролика, тем больше скорость, просто методом тыка. Два витка, три витка, пять витков, десять витков, просто у него импортная изолента, у нас такой еще не было, поливиниловая. И вот можно быстрее сделать. Качество, говорит, ужасное, но запись Ленина на граммофоне, никто не знает, с какой скоростью писали, потом я пытаюсь подобрать естественный голос, наматываю больше или меньше пленки. Я говорю: у нас есть фонограмма вот для мультфильма, мне ее нужно ускорить, чтобы было не восемь с половиной минут, а пять, т.е. в полтора раза. Он говорит, это очень сильно, будут неестественные голоса, как у Буратино. Я говорю, мне плевать, буратиньте, мне нужно, чтобы было ровно пять минут и там 20 секунд. Он говорит, ну можно, но качество будет как на бытовом магнитофоне. Я говорю плевать, мне нужно, чтобы это было. Сколько это будет стоить? Он посмотрел туда, на небо, но там был дым у него в комнате, и вычислил как-то, я не знаю, он сказал 75 рублей. 75 рублей – это не три тысячи. Я стал копаться в карманах, нашел 50 , я бегом назад, к Гладкову. Этот потный сидит с этими актерами. Они плохо дописывают третий куплет. Я говорю: Гриша, у тебя деньги есть, 25 рублей? Он говорит, есть, 25 есть. Все, у нас есть 75 рублей! Он говорит, надо еще дубль. Я говорю, мне плевать, все, актерам спасибо. И бегом с этой пленкой к этому дядьке, нашли его опять в дыму, он там сидит. Так, наматывай изоленту, не жалей, еще быстрее, еще быстрее, нет, больше куда, я говорю, еще. Намотали, послушали, шесть минут, я говорю пять и 20 секунд. Еще намотали изоленту, и в итоге вот методом тыка сделали, как это звучит сегодня. И был еще дикий скандал на телевидении, потому что она не проходила никакое ОТК по своей частотной характеристике. И уж как я это пробил, я не знаю. Хорошая история?

На приеме мультфильма наивный Татарский больше всего волновался из-за одного кадра, который они не успели вылепить из пластилина, и он остался рисованным. Когда этот кадр приблизился он взял и рассказал комиссии короткий анекдот. Отвлек внимание. Этот кадр и сейчас там. Не пластилиновая, а рисованная тетка с выбивалкой для ковров появляется на пару секунд. Конечно, выпускать в эфир эту выходку никто не собирался, но Эльдар Рязанов, который тогда вел «Кинопанораму», необычный ролик показал. И вся страна взорвалась. «Ворону» запели все социальные слои населения любых возрастов. Авторы на это не рассчитывали. Они хотели просто пошутить и пошалить.

Психологи потом объясняли создателям «Вороны», что мультфильм дал застывшей стране, идущей в одном направлении, представление о многовариантности жизни. Что дорог может быть много и идти они могут в разных направлениях. Они попали, как иногда бывает, иголкой в главную болевую точку застывшей страны, в которой каждый человек подсознательно понимал, что он в несвободном состоянии находится. И этот мультфильм вдруг показал некую вседозволенность и возможность: можно так и можно так.

Впрочем, сам Татарский не считал «Пластилиновую ворону» своим любимым фильмом. Он ее слепил - выпустил - и уехал в Киев. И долго не хотел никого слушать, что сделал культовое кино. Когда мы уже от него уезжали, вдруг мой мобильный зазвенел, а на определители я прочитал фамилию звонящего: «Татарский». Очень взволнованно Александр Михайлович что-то говорил, но по дороге была плохая связь, и я не мог разобрать его слов, пришлось останавливать машину и созваниваться еще раз.

Он почти кричал: - Я же вам котят не предложил! У меня тут кошка недавно окотилась! Возьмите котят!

Но котята мне были не нужны.

Конечно, больше всего Александр Татарский любил «Падал прошлогодний снег», потому что там было очень много личного - от фраз, подслушанных у отца, до образа главного героя, которого Татарский несколько лет изображал, когда жил на Украине.Он разыгрывал самых высокопоставленных людей Украины: с друзьями доставал домашний телефон какого-нибудь чиновника, к примеру начальника ТАСС по республике. Звонок, как правило, раздавался в два ночи, все писалось на пленку, пленка называлась «дегенераты у микрофона». В два часа ночи звонил дебил, которого изображал Татарский или кто-то из друзей, и говорил сонному герою сюжета, что он от его зама Макаренко, например, Тимофея Петровича с Херсона. Разъяренный начальник спрашивал, что ему нужно? Ему отвечали: он прислал до вас (все это на украинском языке, точнее на суржике - смеси русского с украинским), он прислала до вас - один вариант был, 8 ящиков изюма, второй – машину арбузов. Что интересно, всем это было нужно в два часа ночи, никто не отказался ни от изюма, ни от арбузов. Дальше шло основное. Он рассказывал тупому водителю Швырю, который плохо говорил по-украински и по-русски, как проехать. Он же и Киева не знает! Это шло иногда час. Человек стоял в тапочках, босой, на полу и рассказывал, что надо ехать: По каким? По железнодорожным! Железнодорожным? Железнодорожным путям направо! Я направо, а пути куда? Пути тоже направо! Потом встреча назначалась у теневой стороны балкона. И вот этот Швырь перекочевал в мультфильм «Падал прошлогодний снег".

И вот на эту встречу Григорий Гладков привез такое настенное пано с фигурками из «Прошлогоднего снега». После монтажа мультфильма все рабочие материалы по инструкции уничтожались. Так должны были размагнитить легендарную фонограмму из «Пластилиновой вороны». Ее тоже спас Гладков, расплатившись тортом и шампанским с позволившими это сделать барышнями. Александр Татарский мечтал, чтоб в его доме осталось это пано. И они даже договорились, что полгода оно будет висеть у Гладкова, а полгода - у него.

Но Александру Татарскому времени не хватило. Никто не ожидал от него ухода. Здоровый, энергичный, креативный! Отец крохотного ребенка!Воплощение любви к жизни! Всего 56 лет!

В год его ухода случился юбилей фильма «Падал прошлогодний снег». Мы с Григорием Гладковым сели на телефоны и предложили всем друзьям собраться на его даче, открыть ледяной памятник Швырю, вспомнить, рассказать, выпить! Но у всех, буквально у всех в конце года было много дела. Мы приехали с Гладковым вдвоем. По улице Миши Татарского, названной в честь его отца, подъехали к последнему дому дачного поселка. Сторож открыл нам двери и впустил во двор. Мы достали из карманов «маленькую», пластиковые стаканчики и какую-то закуску. Помянули. Потом спросили сторожа про коллекцию раритетных автомобилей. Как мы поняли, она перешла в другие руки.

Делать около опустевшего дома было нечего, и мы пошли назад, на выход. Из клетки, увидев нас, заскулила туркменская овчарка Басик, та, про которую Татарский говорил, что если она один раз увидит - никогда не забудет. Мы подошли к решеткам клетки. Басик радостно, как старым друзьям, подставил морду, разрешая себя потрепать. Конечно, никто ему уже давно не говорил, что он любимый и самый лучший. Когда мы уходили, Басик как-то по-особенному взглянул на нас, и из его глаз выкатилась крупная слеза.

Разве собаки умеют плакать?

 

Александр Казакевич

Мы в Vkontakte     Мы в Telegramm     Мы в ЖЖ     Мы в Одноклассниках