«Переход из одной жизни в другую был шоком»

Это ждет каждого родителя: его ребенок станет взрослым, а значит, покинет родной дом и начнет самостоятельную жизнь. Уход сына или дочери из семьи часто становится тяжелым опытом для родителей, которые лишаются привычной роли. Мамы и папы чувствуют себя покинутыми, тревожатся за ребенка, не знают, чем заполнить свое время, куда деть нерастраченные любовь и заботу. Эти переживания называют синдромом опустевшего гнезда.

«Такие дела» поговорили с родителями, которым было сложно принять переезд ребенка, и узнали, как поддержать себя в трудный период.

Валентина, 59 лет

Я тяжело пережила отъезд младшей дочери. Старшая, Вика, переехала к мужу, но осталась жить в нашем небольшом городе, и мы продолжили часто видеться. К тому же тогда на мне оставалась забота о младшей, Алине. А когда через шесть лет и вторая дочка съехала, я ощутила одиночество. Алина оказалась далеко, в другом городе: она поступила в московский университет.

Помню, как мы привезли дочку в общежитие и оставили ее там — этот одномоментный переход из одной жизни в другую был для меня шоком. Вот только что дочка еще жила со мной, и это больше не так. Я радовалась, что мечта Алины о столичном вузе сбылась, но из-за тоски по ней не могла быть счастлива.

Наверное, если бы у дочки все хорошо сложилось на новом месте, мне было бы проще. Но, к сожалению, соседки по общежитию ее не приняли. Через пару месяцев дочка переехала к моей подруге в Подмосковье. Ездить оттуда в университет было далеко и сложно: однажды маршрутка просто встала посреди обледеневшей дороги, и дочка пропустила две пары. У меня сердце разрывалось, когда я думала, как тяжело ей одной во всех этих обстоятельствах.

Все осложнялось еще и тем, что в то время заболела моя любимая собака. Сначала ветеринары сказали, что у нее грыжа позвоночника, а потом МРТ показало неоперабельную опухоль мозга. Собаке было тяжело передвигаться, порой мы с мужем выносили ее на улицу на руках. А потом она начала скулить от боли, и нам пришлось ее усыпить. У меня было жуткое состояние, я бесконечно плакала, вообще перестала есть. Ощущение какой-то ямы — я не была к этому готова

Переживания омрачили мою радость от рождения внука. Мне было совестливо перед старшей дочкой: Вика ждала моей помощи с младенцем, а я не могла ее оказать. Мне самой нужна была помощь. Алина периодически возвращалась домой на выходные, но это меня не утешало. Ее приезды были какие-то болезненные. В пятницу я встречала ее с радостью, а в воскресенье меня накрывала грусть, что вот-вот она снова уедет, и я стала ненавидеть этот день.

В одно из таких воскресений я пошла гулять с собакой и решила проплакаться на улице, чтобы Алина не видела моих слез. Возвращаюсь домой — а у нее самой глаза красные. Я поняла, что она тоже решила поплакать, пока меня не было. Помню, мы обнялись и обе заревели в голос. Я не знаю, как в то время выжила.

Самой тяжелой для меня была жуткая непрекращающаяся тревога. Алина всегда была у меня на глазах, я знала, что с ней все нормально, а тут я понятия не имела, что с ней происходит в Москве. Дочка знала, что я в принципе тревожный человек, так что мы созванивались или списывались каждый день. Я не рассказывала ей, как мне плохо, но она догадывалась об этом и говорила, что мне надо к психологу. Но я скептически отношусь к этим специалистам, поэтому никуда не обратилась. Сейчас понимаю, что, наверное, надо было.

Поддерживал меня муж. Он более спокойный, уравновешенный человек. Дочек тоже очень любит, но не так тосковал, как я. Может, дело в том, что я давно не работала и все свое время проводила с детьми, а супруг всегда трудился на руководящей должности. Муж старался отвлечь меня: вывозил на дачу, предлагал сходить куда-то, мы хорошо проводили время вместе. Я бы сказала, что наши отношения стали ближе и теплее, когда мы остались одни.

Окончательно отпустить Алину мне помогло время. Через два с половиной года случилась пандемия ковида, все перешли на удаленную учебу и работу, и Алина на время переехала к нам со своим молодым человеком. Два месяца мы прожили вместе, и тогда я увидела, как дочка повзрослела — перестала быть той наивной девочкой с широко распахнутыми глазами. Наверное, мне стало лучше и оттого, что Алина больше не была одна: теперь о ней заботился достойный молодой человек. Когда ребята уезжали, я спокойно отпустила их. Сейчас Алина периодически приезжает к нам в гости, мы с ней и Викой ходим куда-то вместе, ездим втроем в отпуск. Но я нормально отношусь к тому, что младшая дочка далеко. Я понимаю, что она уже взрослый самостоятельный человек.

Я намного меньше нервничаю и больше не стремлюсь опекать ее — теперь скорее оба моих ребенка заботятся обо мне. Мне очень приятно ощущать эту заботу, чувствовать трепетное отношение своих дочерей.

Что такое синдром опустевшего гнезда

Так называют комплекс эмоций, которые испытывают родители, когда дети покидают родной дом. Это тоска, тревога, одиночество. Некоторым переход на новый этап дается настолько непросто, что у них пропадает аппетит, нарушается сон, появляются плаксивость и раздражительность, рассказывает семейный психолог Дарья Даньшина.

«Синдром опустевшего гнезда — часть естественного цикла развития семьи. Мы ожидаем, что после переезда ребенка родители столкнутся с такими переживаниями, — объясняет эксперт. — Их можно назвать горем, но приравнивать к чувствам, которые мы испытываем при утрате близкого, не стоит».

О синдроме опустевшего гнезда можно говорить, только когда дом покидает последний (или единственный) ребенок. Переезд одного из детей — это скорее «микроперестройка» семьи, при которой внимание родителей, как правило, переключается на оставшихся сыновей и дочерей, поясняет Дарья. Такие перемены тоже могут вызывать непростые эмоции, но они будут отличаться от чувств, которые испытывают родители, оставаясь одни.

В теории синдром опустевшего гнезда может проявляться и у отцов, и у матерей, но на практике он чаще встречается у женщин. Это объясняется тем, что при разводе дети чаще остаются с матерью и даже в полных семьях женщины, как правило, больше вовлекаются в процесс воспитания.

«В нашей культуре принято, чтобы декретный отпуск брала именно мама. Ожидается, что и дальше она будет посвящать себя скорее воспитанию детей, чем карьере и саморазвитию. Из-за этого женщине приходится больше разворачиваться в сторону родительской роли и отказываться от других аспектов своей жизни: работы, хобби, общения с друзьями, — говорит психотерапевт Мария Стромнова. — В итоге нередки случаи, когда у женщины не остается других интересов, кроме детей. Когда они уезжают, у нее возникает чувство пустоты».

Марина, 55 лет

У меня два сына. В 18 старший съехал от нас со скандалом, в 23 — уже спокойно, потому что создал свою семью. Все это было непросто, но меня отвлекала забота о младшем сыне, Антоне. Так получилось, что больше всего времени последние лет десять я проводила именно с ним. Мой супруг всегда много работал, а я давно на удаленке, и у меня не такая большая нагрузка — я успевала везде сопровождать Антона, заботиться о нем. У нас сложились хорошие дружеские отношения, мы любили разговаривать, обедать или ужинать вместе. Сын всегда охотно делился со мной происходящим в его жизни.

В прошлом году Антон окончил школу, поступил в университет и захотел, как многие его однокурсники, жить отдельно от родителей. Место в общежитии ему не дали, так как мы москвичи, и он съехал от нас на другую квартиру. Прошло уже несколько месяцев, но меня по-прежнему не покидает ощущение, что мне чего-то недостает. Мне не с кем поговорить, поделиться какими-то мелочами. «Опустевшее гнездо» — это именно то, как бы я описала теперь свой дом Пока сын жил с нами, я чувствовала себя как белка в колесе. Постоянно была какая-то суета. Вроде Антон уже взрослый, но я все равно была включена в его жизнь, знала обо всех его делах, и мне было некогда заниматься своими. Мы были тесно переплетены. Непросто привыкнуть, что теперь все по-другому.

Самым тяжелым, наверное, для меня был первый месяц после отъезда Антона. Я сильно скучала по сыну, мне все время хотелось с ним поговорить. Муж тоже переживал, но не так сильно, как я, — все же они общались меньше. А потом я начала находить какие-то плюсы в том, что я теперь в основном одна. Я осознала, что впервые за долгие годы у меня появилось свободное время, и решила обратиться к тем долгосрочным проектам, которые вечно откладывала. Например, я интересуюсь генеалогией. Сейчас активно занимаюсь поиском предков, систематизирую все то, что раньше делала урывками. Еще я играю на гитаре, но раньше очень редко брала инструмент в руки, а теперь делаю это часто и с удовольствием. Увлекаюсь фотографией: разбираю свои снимки, сканирую фотопленки.

С Антоном мы остаемся на связи. Общаемся уже не так много и близко, как раньше, созваниваемся больше по делу. Да и телефонные звонки не сравнятся с живым общением. Но все же меня успокаивает, что мы в одном городе и периодически видимся — я знаю, что с ним все в порядке. Прежнего общения с сыном не хватает, но мне, наверное, просто некогда сильно тосковать. Помимо интересных дел, которые я для себя нашла, на мне два родственника с инвалидностью — много сил уходит на заботу о них.

Ну и, если честно, я еще лелею надежду, что Антон скоро отдохнет от нас с папой и вернется обратно. Да, потом он окончит университет, обзаведется семьей и, как старший брат, переедет уже навсегда. Но пока я не хочу об этом думать.

У всех ли возникает синдром опустевшего гнезда

Одни родители могут достаточно безболезненно пережить переезд детей, в то время как другим бывает сложно справиться с этой ситуацией. По словам семейного психолога Дарьи Даньшиной, на это влияет несколько факторов, например качество эмоциональных связей в семье.

«Какие отношения у родителей между собой, какие с каждым из детей? Все это определяет, как семья будет справляться с разными кризисами, в том числе с переездом детей», — говорит эксперт.

Большое значение имеют и личностные особенности человека. Если у него слабая нервная система и высокий уровень тревожности, скорее всего, он будет переживать разлуку с ребенком тяжело.

Другой важный фактор — адаптивность как самого человека, так и семьи в целом. Кому-то любые изменения даются с трудом, а кто-то, наоборот, довольно быстро к ним приспосабливается.

Одна из определяющих вещей — то, насколько сильна связь между родителем и ребенком. Часто ее формируют определенные события в прошлом. «Например, ребенок был долгожданным. Или он очень дорог маме и папе, потому что в детстве существовала угроза его жизни. В таких случаях детско-родительская связь чрезвычайно крепкая, и разрывать ее больно», — объясняет Даньшина.

Важно понимать, что переезд ребенка — часть его сепарации от родителей, обращает внимание психотерапевт Мария Стромнова. Если родители постепенно давали ему все больше свободы — отпускали сначала в детский сад, потом в школу, в летний лагерь, в поездки с друзьями, то переезд станет для них лишь очередным этапом сепарации. Если же мама с папой годами тревожились и чрезмерно контролировали ребенка, разлука с ним может стать для них катастрофой.

У страха сепарации есть множество причин. «Часто ребенок — единственное, что объединяет супругов, поэтому они так держатся за него, — говорит Стромнова. — Иногда ребенок оказывается тем, кто помогает родителю чувствовать свою власть, или же способом самореализации, доказательства чего-то себе и миру. А бывает, что ребенок выполняет роль родителя, потому что психологически он более зрелый, — в таком случае человек боится потерять своего “значимого взрослого”».

Нина, 56 лет

Моя дочка — единственный ребенок в семье, но мы с мужем никогда не стремились ее излишне контролировать. Это было просто не нужно: Аня никогда особо не рвалась на свободу. Как и ее отец, она скрытный, малообщительный человек. Они оба почти все время проводят дома: любят читать, смотреть фильмы, изучать что-то. Казалось, Аню устраивает жить с нами, оставаясь в доме, где она выросла. У нас всех хорошие отношения, мы не конфликтуем — зачем съезжать? В итоге дочка переехала только в 25 лет: не стало моей мамы, мы привели ее квартиру в порядок и договорились, что там будет жить Аня. К тому времени она уже окончила университет, у нее была работа, и она могла сама себя обеспечивать. Можно сказать, что я настояла на ее переезде: понимала, что «птенчик» уже взрослый и ему пора вылетать из гнезда.

Первые полтора года мне было непросто адаптироваться к тому, что Аня теперь живет отдельно. Я привыкла все время быть в курсе, где мой ребенок. Знать, что вот сейчас она на работе, а вот сейчас пришла домой. Когда дочка переехала, я больше не могла отслеживать ее перемещения. Стала гораздо больше за нее волноваться. Если видела, что ее нет в сети четыре часа, начинала нервничать. Я держалась, чтобы постоянно не писать ей, не дергать ее, — напоминала себе, что дочка уже взрослая. Сложно было и из-за ощущения, что я отвечаю за эмоциональное состояние дочки. Мы созванивались, я понимала, что у нее плохое настроение, что-то не получается. И мне казалось: если бы она была здесь, ей было бы лучше, теплее, светлее. Но я всегда одергивала себя: жить с родителями для взрослого человека плохо во всех отношениях, дочка должна привыкать к самостоятельной жизни.

Моя жизнь с переездом Ани не особенно изменилась. Как взрослый человек, она уже давно не нуждалась в моей помощи, к тому же последние годы были тяжелыми: болели моя мама и свекровь, и я больше времени уделяла им, чем дочке. Поскольку Аня закрытый человек, мы никогда не общались много. У меня не было ощущения, что я живу ее жизнью или сильно включена в нее. Например, я никогда не помогала ей делать уроки, не водила на кружки — она со всем справлялась сама. Аня много времени проводила на учебе и на работе, я тоже всегда работала.

Разговоров на личные темы у нас вообще никогда не было — я даже не знаю, есть ли у дочки молодой человек. Она не хочет это обсуждать, и я уважаю ее выбор, не стремлюсь влезть туда, куда не просят.

Сначала у Ани было ощущение, что раз она переезжает, то это навсегда — она уже не вернется. Мы пытались объяснить, что наш дом все равно остается ее домом и никто не мешает ей навещать нас. Сейчас дочка регулярно приезжает в гости, как правило через выходные. Аня делает это охотнее, чем я в свое время. У нас с моей мамой все было как-то очень формально: я приезжаю, меня должны встретить, посадить за стол, накормить от души. Потом мы все за этим столом общались. Аня же может приехать к нам, лечь и читать книжку. Конечно, мы тоже общаемся, ужинаем вместе, но мне кажется, что она больше удовольствия получает просто от перехода в режим «ребенок»: у нас ей не надо убираться, стирать, готовить.

Мы с Аней почти все время на связи. Раз в день или два списываемся, обмениваемся ссылками, картинками, видео. Что-то советуем друг другу, что-то обсуждаем, над чем-то вместе смеемся. Для нас это важно — так мы ощущаем, что мы близкие люди и что мы есть друг у друга. Иногда мне по-прежнему хочется научить дочку, как жить: приехать к ней и разобрать ее шкаф, сказать ей, чтобы купила новые ботинки, а то старые уже разваливаются. Но я всегда сдерживаю себя. После переезда Аня стала более самостоятельной, начала лучше понимать свои границы. Например, недавно отец хотел что-то переделать в ее квартире, а она сказала: нет, это мой дом, я сама знаю, как мне лучше. Мы с мужем восприняли это как позитивные перемены.

Как родителю помочь себе пережить трудный период

После отъезда ребенка родителям приходится разворачиваться к другим сторонам своей жизни, а это непростой процесс, говорит семейный психолог Дарья Даньшина. У родителей-одиночек и у пар он проходит по-разному.

Если родитель один

Это отягощенный вариант синдрома опустевшего гнезда, считает семейный психолог Дарья Даньшина. Рядом с человеком (как правило, женщиной) не остается ребенка, и у него нет партнера, к которому можно обратиться за поддержкой. Он одновременно переживает утрату родительской роли и испытывает острое одиночество. В таком случае стоит развернуться к самому себе и подумать: кто я, кроме как мама или папа? Какие у меня интересы, желания, амбиции, которые я отодвинул ради воспитания ребенка?

Важно найти новую точку приложения сил: устроиться на работу, пойти учиться, придумать себе хобби, заняться спортом, отправиться в путешествие.

По словам Даньшиной, родители с синдромом опустевшего гнезда часто говорят, что в них много любви, которую теперь некуда девать. Такие люди могут заняться волонтерством и начать помогать нуждающимся, дарить свою любовь им.

«Мы одно из первых поколений, которое сталкивается с синдромом опустевшего гнезда. Все потому, что мы теперь живем дольше. Прошло 20 лет, дети выросли, а у нас впереди еще один или даже два таких временных отрезка, — говорит психотерапевт Мария Стромнова. — Важно воспринять переезд ребенка как точку развития и увидеть плюсы в этой ситуации: у меня теперь больше свободного времени, и я могу заняться, чем хочу, потратить деньги на себя». Большой поддержкой может стать сообщество переживающих то же, что и родитель-одиночка, добавляет Даньшина. Общаясь с другими людьми с синдромом опустевшего гнезда, человек понимает, что он такой не один — многие сталкиваются с пустотой и смятением после отъезда детей. Кроме того, объединяясь, родители не чувствуют себя одинокими: они могут вместе посещать мероприятия, организовывать праздники и просто ходить друг к другу в гости.

Важны и семейные ритуалы, отмечает психолог. Родитель может договориться с ребенком: «Мы уже не живем вместе, но давай раз в неделю/месяц/полгода будем встречаться или созваниваться по видеосвязи». Это помогает человеку держаться, проживать происходящие в его жизни изменения, ощущая, что его связь с ребенком не оборвалась.

Если родителей двое

Для мужа и жены этот этап подразумевает разворот друг к другу, говорит Мария Стромнова. Супруги уже не те партнеры, которые много лет назад поженились и завели детей, — они оба изменились. Оставшись вдвоем, они могут познакомиться друг с другом заново, вспомнить, что они пара, друзья и отдельные личности, определить, что теперь интересно им обоим, и заняться этим вместе.

«Если во время воспитания детей пара не забывала друг про друга, все может быть органично. Люди и так вкладывались в свои отношения, а тут у них появилось дополнительное время, которое можно провести вместе. Им легко придумать, чем его заполнить, — рассказывает Дарья Даньшина. — Если же уделять внимание супругу параллельно с родительством не получалось, отъезд детей — это время заново узнавать друг друга и строить отношения как зрелые партнеры».

Нередко оказывается, что дети были единственным, что связывало родителей, замечает психолог. Оставшись одни, партнеры чувствуют, что новые они не нравятся друг другу, им нехорошо вместе. Не стоит всеми силами пытаться сохранить такой брак, считает Даньшина. Люди удачно сосуществовали как родители, но вне этой роли им больше не по пути — так бывает, это нормально. Партнеры могут расстаться и начать строить отношения с другими людьми.

Когда пора обращаться за помощью

В острой фазе синдром опустевшего гнезда обычно длится около года, говорит Дарья Даньшина. При этом должна наблюдаться положительная динамика: человек все больше адаптируется к новым обстоятельствам, частота эмоциональных пиков снижается. Если к концу первого года состояние родителя не улучшается, вероятно, ему стоит обратиться к психологу.

«Скучать по своему ребенку и волноваться за него — это нормально. Но важно, чтобы эти чувства не были слишком острыми и не мешали человеку жить свою жизнь, — объясняет эксперт. — Если спустя годы после отъезда ребенка мама звонит ему по 15 раз в день и говорит со своим партнером только о сыне или дочке, это означает, что она не справляется с адаптацией и ей нужна помощь».

У некоторых родителей желание контролировать ребенка после его отъезда не ослабевает, а только усиливается — это тревожный сигнал, считает Мария Стромнова. Тревожный в прямом смысле: фиксация на ребенке может привести к развитию тревожного расстройства, а оно, в свою очередь, спровоцировать различные заболевания. Если у человека пропадает аппетит, нарушается сон, снижается работоспособность, важно как можно скорее обратиться к специалисту. Психолог поможет разобраться в причинах, по которым родителю так тяжело, объясняет Даньшина. В терапии человек начнет задавать себе честные вопросы: ребенок съезжает — и что? Почему я так этого боюсь? Что именно меня пугает? Зная ответы на эти вопросы, родитель сможет найти способ преодолеть свои страхи.

Такие дела

Читайте также:

Одинокие бабушки в поисках жертвы: за агрессией скрывается потребность в общении – объясняет психиатр

Названа особенность речи, предвещающая долголетие

Внутри пусто и горько: семь ярких признаков, что вы в кризисе среднего возраста

НАШИ СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ