Юрий Соломин: Иногда бываю злым, но говорю все в лицо, как старики учили!

Наш великий актер поговорил с «Комсомолкой» и о родине, и о театре, и о том, чему его научили артисты прошлого Это интервью состоялось за несколько дней до того, как Соломин попал в больницу…

Мы вошли в кабинет Юрия Мефодьевича уверенно, но с немного дрожащими руками. У входа вешалка с его стильной шляпой-котелком, кашне. Все эти штампы «легенда», «кумир», «глыба» совершенно не отражали наших чувств. Тут было скорее что-то родственное, что-то невероятно теплое, что-то из детства.

Юрий Соломин! Адъютант его превосходительства!

И разговор у нас получился не по правилам. Мы просто сидели и слушали, а Юрий Мефодьевич, любовно поглаживая подаренную ему переизданную «Комсомольской правдой» книгу «Дерсу Узала», рассказывал. Поводом для нашей беседы стали торжества, посвященные его родному Забайкальскому краю (в этом году отмечается 370 лет российской государственности). Поэтому мы и начали с детства.

«Меня наградили книгой»

- Юрий Мефодьевич, как малая родина сформировала ваш характер?

- Почему малая? - возмутился Соломин. - Это моя родина! Родился в Чите, вырос, и я, и брат мой Виталька тоже. Отец оттуда, там и похоронен. Мои родители трудились в Чите, они были музыкантами. У мамы был очень хороший голос, меццо-сопрано. А отец играл на всех струнных инструментах. Они учились в Петербурге, в консерватории, но у мамы начал пропадать слух, и они с папой уехали в Читу, где работали в читинской самодеятельности. Отец стал основателем Дома народного творчества. Он ездил по области, искал таланты. Учил самородков и даже повез свой коллектив в Москву на всесоюзный смотр. Там были и эвенки, и буряты, и русские... Фрагмент выступления этого ансамбля даже вошел в фильм «Народные таланты». Вся Чита на этот фильм ходила по нескольку раз!

В читинском Доме офицеров, где работали родители, и я прошел через все секции. От футбола до кукольного театра. Там же и свой первый спектакль сыграл на смотре художественной самодеятельности. Мы получили премию за драматургию, и меня отметили, наградили книгой.

- Ваша первая артистическая награда?

- Да, она и сейчас у меня дома лежит. На верхних полках: там же, где и сценарий фильма Акиры Куросавы «Маска красной смерти» по Эдгару По, который ему так и не дали снять… Его «Дерсу Узала» получил «Оскар», но второй фильм, который он должен был снимать в СССР и куда я был отобран на главную роль, не сложился из-за интриг. Мастер обиделся и отказался. Надо будет попросить достать мне и книгу, и сценарий, сам я боюсь забираться на лестницу уже… (смеется).

- Не рискуйте, пожалуйста, берегите себя!

- Мне дочка поможет, она после смерти моей жены переехала ко мне. Да и внучка уже выросла. Слава богу, не актрисы! (Смеется.) Внучка - пианист, лауреат конкурсов. Начала учиться в Англии, а заканчивала обучение здесь, в Москве. Училась в консерватории, играла. Потом она была солисткой в оркестре Малого театра. Сейчас работает в нашем театре моим заместителем по специальным и детским проектам.

Внучка очень хорошо знает театр, ходит на все новые постановки в другие театры, потом мы разговариваем, обсуждаем. У нее семья, двое детей. Не знаю, кем станут мои правнуки, но, по-моему, артистами не будут.

«Что тебе, деточка?»

- Поступать в Москву вас же отец привез? Верил в вас!

- Да, он же работал в клубе железнодорожников в Чите, и ему был положен бесплатный билет. Он повез меня в столицу, нас приняли в Монине наши земляки. Мы с отцом ездили через всю Москву на экзамены. Я сдавал, а он ждал меня в скверике у Большого театра. И вот я успешно прошел два тура, и тут случилось несчастье - у отца на Ярославском вокзале украли документы и деньги. Да и еще партбилет - это ему потом аукалось всю жизнь. Ну и как быть дальше? Остается еще один тур и потом творческий конкурс. А у нас такая катастрофа! Но отцу, слава богу, случайно встретились земляки, которые помогли хотя бы билет на поезд восстановить. Позвонили в Читу, а там ночь уже, договорились. Ему выписали билет. Ну вот как их не уважать?! Но ждать-то меня он уже не мог. Отец мне тогда сказал слова, которые я запомнил на всю жизнь: «Ты иди к Пашенной (она набирала курс) и скажи, что у нас случилось. Спроси прямо: если она тебя берет, то пусть берет. А если нет - уедем завтра обратно в Читу».

- И вы пошли?

- Да! Но как пройти? Вся Неглинка забита людьми, все стоят поступать. Народу! Но меня почему-то все пропускали, и я до кабинета Веры Николаевны Пашенной дошел. У кабинета сидела секретарь Адель Яковлевна, суровая дама, она величественно курила «Казбек». Спрашивает: «Что тебе, деточка?» - «Мне бы с Верой Николаевной поговорить… По поводу поступления… У меня такая вот нехорошая ситуация…» Объяснил, что случилось. Она предложила присесть, сходила в кабинет: «Вера Николаевна вас примет». И вот заканчивается заседание, из кабинета по очереди появляются все наши великие старики. Они совещались перед конкурсом. Выходит Вера Николаевна с бумажкой: «Кто меня спрашивал?» - «Вот мальчик, их с отцом обокрали, у папы на завтра билет уже выписан…» - «Вера Николаевна, если вы меня берете, то берите. А если нет, то я с отцом возвращаюсь в Читу». Она секунд двадцать смотрела на меня внимательно (а мне показалось - несколько часов). И произнесла: «Ну оставайся…» Я проводил отца, а на следующий день в десять утра пошел на прослушивание. Вера Николаевна меня спрашивает: «Ну как дела у папы?» Я говорю: «Уехал в Читу». Не помню даже, что я читал… Она, как обещала, приняла меня. И в дальнейшем всегда меня опекала.

В моей книге есть дорогое для меня фото. На нем Вера Николаевна, ее дочка, моя жена и я рядом среди других студентов.

«Ну все, давай соберемся»

- Вы попали в Малый театр, в котором служили настоящие легенды. Игорь Ильинский, Борис Бабочкин, Михаил Жаров… Сложно было с ними?

- Совсем нет, наоборот. Например, Жаров был добрейшим человеком... Вот какое дело: они были жесткими и требовательными по отношению к руководству. И даже к самому высокому. Особенно Ильинский. Но знаете, они никогда не бравировали ни орденами, ни званиями. И всегда были очень добры к молодым. И у них мы учились, учились, учились… Не поверите, но я даже Яблочкину застал (1866 - 1964, актриса стала звездой Театра Корша еще при Александре III. - Ред.)!

- Ничего себе! Расскажите!

- Да, у нас со второго курса начиналась практика в театре. И нас ввели в спектакль «Ярмарка тщеславия». Играл Владиславский, у Жени Матвеева там была первая главная роль. Моей задачей было вывезти Александру Александровну Яблочкину на центр сцены, эффектно развернуть к залу, а она, в образе мисс Кроули, начинала отчитывать всех других персонажей. Перед выходом она задавала мне много вопросов. Но когда зазвучал третий звонок, говорит: «Ну все, давай соберемся». Никогда не забуду этот момент. Это первое мое появление на сцене Малого театра, да еще и с самой Яблочкиной! Когда я развернул коляску к зрителям, раздался гром аплодисментов. Ей даже пришлось взмахнуть рукой, чтобы остановить овации. А каким огромнейшим показался мне зал Малого театра со сцены! Не могу описать это чувство, это невозможно забыть.

«Здравствуй, дорогой сынок»

- Юрий Мефодьевич, в кабинете мы видим знаменитую картину, которую подарил вам великий японский режиссер Акира Куросава. Он же вас сразу утвердил на роль Арсеньева в «Дерсу Узала»?

- Да, даже проб не проводили. Хотя выбор был большой - рассматривались и другие прекрасные наши актеры. Но в итоге Куросава выбрал меня - принял решение по фото и по фильму «Адъютант его превосходительства». А вот на роль Дерсу Узала человек 10 приходили, они приезжали из разных республик. И Нагами-сан, помощница Куросавы, вызывала меня к нему, и мы вместе беседовали с претендентами в яблоневом саду на «Мосфильме».

- Как же вас из театра отпустили?

- Не хотели отпускать - ведь репертуар, спектакли, а мне надо было бросить все на целых полгода. Директор «Мосфильма» лично звонил директору Малого театра Михаилу Цареву - тот ни в какую! Даже в сердцах бросил: «Пусть тогда Соломин играет в театре у Куросавы!» Но в итоге ему пришлось согласиться. Проект с Куросавой был очень важен для престижа СССР, и вопрос этот решался на совсем другом уровне.

- В театре, наверное, были удивлены, когда узнали?

- Да! Мы тогда играли «Ревизора» в постановке Ильинского. И еще ставили «Пучину» Островского. Там я должен был играть с Еленой Николаевной Гоголевой. И в этом спектакле ей впервые предстояло сыграть не красавицу, а старуху. И я ее все время успокаивал. Когда Гоголева узнала, что я ее «бросаю», то даже отказалась от роли. Ее долго уговаривали, но в итоге она согласилась, когда ввели вместо меня Эдика Марцевича. Пока я снимался, она писала мне письма, каждое из которых начиналось со слов: «Здравствуй, дорогой мой сынок», ведь в спектакле я должен был играть ее сына. Вот такие были раньше старики! Ильинский, Бабочкин, Хохряков, Жаров… И я воспитан ими. Поэтому когда я бываю злым, то говорю все прямо в лицо, как они учили.

- А каким вам показался Акира Куросава? Одни говорят, что он был чрезвычайно жестким, другие называют душевным.

- Ко мне очень душевно относился. И, возможно, то, что он сразу взял меня на роль Арсеньева, связано с тем, что я сам из тех мест. Все-таки он настоящий японец - очень тонко чувствует душу Дальнего Востока. И русскую литературу. Пожалуй, он самый русский японец… И настоящий профессионал в области кино…

- И не только в кино, но и в живописи! Расскажите про картину с тигром, его подарок вам.

- Это было на съемках в небольшом городке Арсеньеве. Мне хотелось отметить свой день рождения, заказал ужин в ресторане, все как положено. Съемки режиссер в этот день отменил, пришла вся наша небольшая группа. И я спросил помощницу: «Как лучше пригласить Куросаву?» - «Он сам придет, погоди, говорит, готовит тебе подарок». Оказалось, что режиссер целый день писал для меня эту картину. Он же был художником. Самый дорогой подарок для меня.

- «Дерсу Узала» - фильм спокойный и очень неторопливый, как сама природа...

- Да, поэтому его и редко показывают… Изменился темп жизни. Темп кино…

- Чему современные режиссеры и актеры могут научиться у Куросавы?

- Многому - и у Куросавы, и у наших стариков, которых уже нет с нами… Могут научиться хотя бы не издеваться над замыслом автора. Понимаете, нельзя разрешать делать из классики комедию, если произведение не написано как комедия. «Ревизор» - комедия, пожалуйста, там все есть, играй. Авторы писали совершенно о другом. О взаимоотношениях с людьми. А это теряется за внешними эффектами.

- Вы часто чужие спектакли смотрите?

- Раньше часто, сейчас уже не хожу.

«Могу поругать, но никто не обижается»

- На всю страну вас прославила работа в фильме «Адъютант его превосходительства». Сколько раз к вам обращались с фразой: «Павел Андреевич, вы шпион?»?

- Ой, часто (улыбается)! Иногда в шутку, иногда на улице, когда забывали мое имя и фамилию: «Ой, Павел Андреевич, здравствуйте!» Как реагирую? Улыбаюсь. Потом привык к этой реплике. Понимаю, почему ее запомнили, ведь она такая легкая и душевная.

- Вы сами себя считаете жестким руководителем?

- Смотря к кому. К нахалам - жесткий… А так… Могу поругать, но вроде никто не обижается. Среди моих учеников немало и заслуженных артистов, и народных. Сколько? Не считал. В следующем году исполняется 200 лет историческому зданию Малого театра, в котором мы с вами беседуем.

- Юрий Мефодьевич, вы, пожалуйста, берегите себя. Вы очень нам дороги.

- Спасибо... Я не выхожу на сцену уже лет пять, но работу в театре не бросаю.

- Живите и работайте, как можно дольше, дорогой Юрий Мефодьевич! Мы вас очень любим! Вас вся страна любит!

- Ну вот… Пока любят и работается - будем жить!

 

WWW.KP.RU

Мы в Vkontakte     Мы в Telegramm     Мы в ЖЖ     Мы в Одноклассниках