Мария Давыдова. Носом к стеклу

Счастливые моменты, которые мы не всегда замечаем.

                                                                                                 Люди в черном, срочно переоденьтесь!

Умная бабушка

Бодрая бабушка с активным внуком врываются в электробус с передней площадки. Самые козырные места, спереди, как раз свободны. Это и мои любимые места – можно глядеть в водительское стекло, можно – в боковое, можно даже на водителя в профиль любоваться. Казалось бы, садись да радуйся. Однако внук получает инструкцию «Держись крепко!» и, явно уже привычно, ее выполняет – не спешит садиться. Чем же в это время занята бабушка?

Несколько пассажиров, включая меня, отпадают на время от экранов и с изумлением наблюдают, как бодрая бабушка со сноровкой заправского клинера ловко пшикает из санитайзера по очереди на сиденье у окна, потом на спинку сиденья у окна, на поручень и, наконец, на автобусное стекло.

«Безумные бабушки среди нас», – только и успеваю подумать, а у нее уже все готово: следы санитайзера протерты специальной салфеточкой, внук запущен на сиденье к окну. Причем не на само сиденье – там ему дополнительно что-то молниеносно подстелено под попу. Не успеваю захлопнуть раскрывшийся от удивления рот, как мальчик уже сидит, болтая ножками. И первое, что он делает... Угадайте, что! Нипочем не догадаетесь – дитя прижимается носом к стеклу. А потом, разумеется, где нос, там и рот – он уже и ртом прижимается к стеклу. И щекой, и глазом. Потом мы едем вместе почти до конечной, и я вижу, как мальчик, устав сидеть, этой самой нежной персиковой щекой то прикладывается к сиденью, то трется о спинку, то вытирает ею окошко, то осваивает поручень. И за все время поездки – ни одного замечания от бабушки! Ни единого! Приставка «без» улетучивается, остается чистый восторг – умная какая женщина. Умная бабушка!

Представила себя на ее месте: хорошо помню время, когда сыновья были маленькими. Как бы я зудела всю дорогу: «Не надо к стеклу носом, оно грязное! Не надо на сиденье лицом, оно грязное! Не надо...» Ну или развлекала бы беспрерывно, чтобы не облизывал стекло: «А давай с тобой посчитаем красные машинки! Не хочешь? Уже считали? Тогда давай синие машинки считать...» В общем, по-моему, мне встретилась великая педагогическая бабушка. Когда выходила, улыбнулась ей на прощанье, а веселый внук помахал мне через истыканное курносым носом автобусное стекло.

Потерянная челюсть

Две подружки-старушки в автобусе. Сначала долго карабкались, поддерживая друг друга, на высокие безартритные места. Девушки, расположившиеся на низких, где как раз и нарисован согбенный артритный пассажир с палочкой, в конце концов устыдились и попытались поменяться со старушками: – Садитесь, пожалуйста! Но те не поддались, вскарабкались в конце концов, угнездились и тут же принялись жаловаться друг другу.

Вернее, жаловалась та подружка, которая с палочкой. Вторая, без палочки, молчала. Мне показалось, что даже это молчание было весьма сочувственным – тоже ведь по-разному можно молчать. Старушка номер один жаловалась, в сущности, на вполне обыденные вещи, составляющие теперь рутинную часть почти всякой жизни. Только для человека согбенного и с палочкой весь этот обыденный фон превращался в весьма огорчительную баталию со старостью, немощью и какими-то постоянно меняющимися современными требованиями к безопасности жизнедеятельности.

То нужно было куда-то явиться, а это трудно. То мошенники звонят, а сын ругает, что стала их слушать. То невестка что-то сказала. То невестка чего-то не сказала. То записаться надо в электронную очередь. – Бу-бу-бу, – уже начинаю дремать под монотонный рассказ о том, какая нынче трудная жизнь.

Вдруг вторая подружка вклинивается в монолог с довольно громкой репликой: – А я, представляешь, вчера челюсть потеряла. Пауза. Такая длинная, что я просыпаюсь и начинаю искать способ извернуть шею и поглядеть, что же происходит сзади. Может, им там помощь нужна вообще.

Изворачиваюсь – это непросто, куртка-то уже почти зимняя, да и шляпа на голове. Вижу, что жалобщица номер один с ужасом смотрит на подругу, пытаясь переварить услышанное.

– И что, так не нашла? – трагическим шепотом. – Какой кошмар! Как же ты теперь?! А я-то чего жалуюсь: вот у тебя-то настоящая беда! Эффектная пауза. Потом, наконец, тоненький голосок:

– Нашла, нашла. Но не сразу. Пока искала, чуть душа не вон со страху.

– Как же так? – Вот так вот. Вечером пришла от своих, устала, как собака. Завернула зубы в салфетку, в карман положила, в халат. Да и уснула в том халате. Просыпаюсь: зубов-то нет, карман пустой. Ну, думаю, все: потеряла. А где потеряла, не помню. Может, собака уволокла – она чего хочешь съест! Может, на улице вообще. А или ту салфетку взяла да в мусор выкинула. Все ведро обшарила – нет. А может, в унитаз спустила – подумала, что там одна салфетка, да и все. Как тогда?! А стала постель стелить – нашла. Нашла! Ночью зубы-то из кармана выпали. Выходит, я на них спала (смеется). Чуть не прыгала от радости.

Автобус тоже подпрыгивает, может, даже и от радости. Пассажиры притихли – сочувствуют. И старушка-подружка сочувствует. Даже клен за окном – и тот, кажется, сочувствует.

– По нынешним временам потеряла зубы – переходишь на каши, и так до века уже, – продолжает бабушка номер два. – Бесплатно – себе дороже, а платно – квартиру продай.

Ее подружка, задумчиво:

– Вообще-то есть и счастливые моменты, есть! Просто мы их не всегда замечаем. Разве не так?!

Охотница и вообще спортсменка

Видела во сне своего любимого осеннего Коро из Пушкинского музея. Ребенком, и даже уже подросшим ребенком, я очень переживала, что Диане приходится купаться в такую погоду. Подружка по походам в музей меня утешала:

– Не бойся, она толстая и закаленная, не простудится!

Такие умозаключения, помню, меня страшно возмущали: никакая она не толстая! Закаленная – возможно, она же охотница, и вообще спортсменка. Вероятно, я интуитивно уже тогда чувствовала всю неуместность нахождения Дианы в довольно близком к нашему мрачном осеннем климате. Ей, Диане, полагается носиться по вечнозеленым полям и лесам под вечно голубым небом. А она тут стоит: осень, темные воды, опадающие листья... Художник, наверное, когда писал этюды к картине, куртку надел и нахлобучил бархатный берет по самые уши. Ну, вот, приснилось мне это самое «Купание Дианы» Коро.

Просыпаюсь, одергиваю занавески – а там осенний Коро. Без Дианы, разумеется: прохожие одеты строго по погоде, а сверху прикрыты разноцветными зонтами. И листья проносятся мимо окна так быстро, что никакой фотоаппарат не успевает их остановить. Время Коро наступило. А ведь только вчера еще повсюду царствовал Левитан.

Люди в розовом

Каждый день смотрю в кухонное окно примерно в одно и то же время. О, эти полчаса утренней каши и последующего выбегания в школу с криком: «Осталось пять минут!» Ну, натурально, часто вижу в окно одних и тех же людей. Вот индус в чалме, с черной бородой и неопределенного вида детской коляской спереди. Неопределенного – это значит, непонятно, кто пассажир: мальчик или девочка. Цветовая гамма без подсказок – нейтральная. Правда, при ближайшем рассмотрении индус в чалме и с бородой оказался молодой мамой в шапке с помпоном, напяленной на черный, охватывающий всю голову и завязанный под подбородком шарф (борода!), но кто считает. Пришлось сбегать за очками, чтобы папа-индус превратился в маму. Мама-псевдоиндус очень бодро вышагивает... с другой стороны, что ей еще остается – сыро и холодно у нас в ноябре, не то что в Индии.

Прошел, шустро перебирая палками, знакомый со времен детской площадки и песочницы дедушка. Навстречу ему бабушка цвета малинового варенья – тоже с палочками. Бежит ежедневный человек в лимонно-желтой куртке. В вытянутой руке держит телефон: наверное, записывает какой-то ролик о своих ежедневных подвигах на свежем воздухе. Это я тоже установила с помощью очков – поначалу никак не могла разгадать, зачем бегать с поднятой на уровень лица вытянутой рукой.

Все они объединены для меня в тайное сообщество цвета. Люди в черном, хотите вступить в наш маленький клуб, срочно переоденьтесь: в черном я вас никак не в силах запомнить! Вот дама в розовом пуховике – совершает ежедневный моцион. Дама немолода (но хороша собой), зато укомплектована золотыми кудрями и белыми кроссовками.

По поводу розового пуховика – я уже прошла стадию активного неприятия и теперь присматриваюсь – в самом деле, а что такого?! Кто сказал, что розовый к лицу только девочкам?! Почему бабушка в розовом – это смешно?! Вот возьму и заведу себе что-нибудь розовое. Шарфик, например. Хотя, нет, шарфик – это слишком вызывающе. Начну с розовой резинки для волос. А там посмотрим.

Независимая газета

Читайте также:

Жанна Бичевская: Я была и осталась Жанкой-хулиганкой!

Работала до 80 лет: секрет долголетия 100-летней врача-лаборанта и ее супердиета

«Человек внутри»: в этом сезоне Тед Дэнсон — официальное лицо счастливой старости

НАШИ СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ