Врач-мученик Евгений Боткин: «Больного надо баловать»

9 июня по новому стилю родился Евгений Боткин — лейб-медик Николая II, который был расстрелян вместе с царской семьей. В 1981 году Русская зарубежная Церковь причислила доктора Боткина к лику святых в чине страстотерпца. 3 февраля 2016 года на Архиерейском соборе Московского Патриархата он был прославлен для общецерковного почитания.

«Бог дал мне счастливый характер и по нему посылает мне жизнь», — написал доктор Боткин 20 июля 1909 года в письме к двенадцатилетнему сыну Юре. Всего через девять лет, 17 июля 1918 года, в половине второго ночи охрана разбудила лейб-медика Евгения Боткина и приказала ему поднять всех обитателей Ипатьевского дома, сообщив о переезде царской семьи в другое место. Романовых с приближенными привели в подвал, где комендант Яков Юровский зачитал решение Уральского совета о расстреле. Спустя несколько минут лейб-медик Евгений Боткин закончил жизнь рядом с последними пациентами — семьей императора Николая II.

                                           Евгений Боткин с великими княжнами Анастасией и Марией.

Медицинская карьера Евгения Боткина началась с должности врача-ассистента в Мариинской больнице для бедных и Российском Обществе Красного Креста. Как и отец, знаменитый терапевт Сергей Боткин, он был убежден, что лечить надо не отдельный больной орган, а весь организм. Евгений Боткин продолжил некоторые исследования, начатые отцом (вопросы иммунологии, сущности процесса лейкоцитоза и другие), а оппонентом на защите его диссертации, посвященной заболеваниям крови, был великий физиолог Иван Павлов.

Боткин был уверен в том, что врач должен сострадать пациенту. Особенно он сочувствовал людям простым, необразованным: «Никогда не обрывайте больного, пусть он вам действительно все расскажет, с самого начала, как он понимает и настоящие, и предшествующие свои страдания, пусть расскажет о своих родных <…> вы должны руководить рассказом, должны направлять его, вам нужно умение слушать».

«Среди нас было мало верующих…»

В молодости Боткин не был религиозен. Однако когда в 1891 году доктор женился на 18-летней Ольге Мануйловой, жизнь молодой семьи началась с утраты, перевернувшей его душу.

«Среди нас было мало верующих, — вспоминал он о выпускниках медицинской академии в письме к другу, — но принципы, исповедуемые каждым, были близки к христианским. Если к делам врача присоединяется вера, то это по особой к нему милости Божией. Одним из таких счастливцев — путём тяжкого испытания, потери моего первенца, полугодовалого сыночка Серёжи, — оказался и я».

Позднее, чтобы объяснить, как врач должен относиться к пациентам, Боткин часто использовал христианские образы: «Кого же и баловать, казалось бы, как не больных, — так по-детски беспомощных и часто так по-детски милых? <…> Если такой больной с доверием прибегнет к врачу и как духовнику принесет ему все стоны своей души, — не больной, но либо не в меру чувствительной, либо не по силам затравленной, либо просто загнанной и забытой, — а врач, чтобы «не баловать» его, остановит его и, назначив лечение, отпустит, не даст ли он этим голодному камень вместо хлеба? Врач знает, что этим он не «балует» больного, а исполняет лишь священный долг свой», — писал он в книге «Что значит «баловать» больных?» в 1903 году.

«Я не буду убит, если Бог того не пожелает»

В 1904 году во время Русско-японской войны Евгений Боткин добровольно вступил в действующую армию. Будучи заведующим медицинской частью Российского общества Красного Креста в Маньчжурской армии, он лично участвовал в боях, заменяя раненых фельдшеров. За храбрость и мужество доктор получил несколько наград. С фронта он написал множество писем, которые были опубликованы в виде книги «Свет и тени Русско-японской войны 1904–1905 гг.: Из писем к жене» в 1908 году.

Размышляя о войне, врач поставил ряд «диагнозов» своей эпохе. Так, о причинах военных поражений он писал: «целая масса наших бед есть только результат отсутствия у людей духовности, чувства долга, что мелкие личные расчеты ставятся выше понятия об Отчизне, выше Бога…». «Отчаяние и безнадежность охватывает душу. Что-то будет у нас в России? Бедная, бедная родина», — писал он, как бы предвидя события ближайших десятилетий.

Врач по-новому взглянул тогда и на сословную разницу. Например, его поразил случай при ночном обходе в госпитале: тяжелораненый солдат пытался обнять санитара и стал целовать руки врача, думая, что это его мать. «Поразительно было, что никто из страдальцев не жалуется, никто не спрашивает: «За что, за что я страдаю?» — как ропщут люди нашего круга, когда Бог посылает им испытания», — писал Боткин.

«Во время работы огня не замечаешь, — писал медик о передовой. — За себя я не боялся: никогда еще не ощущал в такой мере силу своей веры. Я был совершенно убежден, что как ни велик риск, которому я подвергался, я не буду убит, если Бог того не пожелает».

Когда его фронтовые письма прочла императрица Александра Федоровна, она увидела в Боткине не только медика, но и человека высокой культуры и духа. В апреле 1908 года император подписал указ о назначении доктора Боткина лейб-медиком Высочайшего двора. Возможно, роль сыграло и то, что он был специалистом в заболеваниях крови и мог быть полезен цесаревичу, больному гемофилией. Так Евгений Боткин продолжил традицию отца — первого русского врача на этом посту, лечившего Александра II и Александра III.

        Слева – Е.С. Боткин с царем Николаем II. Справа – Евгений Сергеевич в период русско-японской войны.

«Своей добротой Они сделали меня рабом своим»

После нового назначения доктор Боткин постоянно находился при семье императора, без выходных и отпусков. Главным пациентом доктора стал наследник императора, цесаревич Алексей. Мальчик чувствовал искреннее отношение доктора и однажды написал ему по-французски: «Я Вас люблю всем своим маленьким сердцем!»

Из-за тяжелой болезни цесаревича Алексея и слабого здоровья государыни лейб-медик редко бывал дома. Отношения с женой стали стремительно ухудшаться. После 19 лет совместной жизни Ольга ушла от мужа к учителю своих сыновей. Дети по собственной воле остались жить с отцом.

«Боткин был известен своей сдержанностью. Никому из свиты не удалось узнать от него, чем больна государыня и какому лечению следуют царица и наследник. Он был, безусловно, преданный их величествам слуга», — отмечал начальник канцелярии министерства императорского двора, генерал Александр Мосолов.

Боткин говорил о царской семье: «Своей добротой Они сделали меня рабом Своим до конца дней моих…». Семья императора отвечала ему тем же: «Ваш брат для меня больше, чем друг. Он всё принимает близко к сердцу, что с нами случается», — сказал однажды Николай II брату своего лейб-медика Петру Боткину.

«Я дал царю слово оставаться при нем»

В 1917 году, после падения монархии, Боткин отправился вместе с Романовыми в ссылку. В Тобольске он преподавал царским детям русский язык и биологию, открыл бесплатную медицинскую практику, где лечил даже солдат охраны. По свидетельству австрийского пленного Иоганна Мейера, перешедшего на сторону большевиков, Боткину предлагали покинуть царскую семью, но он отказался это сделать. «

Слушайте, доктор, революционный штаб решил вас отпустить. Вы можете в Москве взять управление больницей или открыть собственную практику. Мы вам дадим рекомендации», — говорили ему. Евгений Сергеевич отвечал отказом:

«Я дал царю мое честное слово оставаться при нем. Для человека моего положения невозможно не сдержать такого слова. Я также не смогу оставить наследника. Как я могу совместить это со своей совестью?».

«В сущности, я уже умер»

За неделю до расстрела, 9 июля 1918 года, Евгений Сергеевич написал длинное письмо «доброму другу Саше», своему однокурснику по учебе в Медицинской академии: «Не думаю, чтобы мне суждено было когда-нибудь еще писать, — мое добровольное заключение здесь настолько же временем не ограничено, насколько ограничено мое земное существование. В сущности, я уже умер, умер для своих детей, для друзей, для дела. Надеждами себя не балую, иллюзиями не убаюкиваюсь и неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза… Меня поддерживает убеждение, что претерпевший до конца спасется».

В этом письме он объяснял, почему остается с царской семьей: «Вообще, если «вера без дел мертва», то дела без веры могут существовать, и если кому из нас к делам присоединялась и вера, то это уже по особой к нему милости Божьей. Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть своих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца, как Авраам не поколебался по требованию Бога принести ему в жертву своего единственного сына».

Когда Юровский объявил решение Уралсовета совета о казни, стоявший позади императора Боткин машинально ответил: «Значит, нас никуда не повезут». По словам коменданта, после расстрела доктор был еще жив и лежал на боку, опираясь на локоть.

«Его пришлось добивать», — написал цареубийца в воспоминаниях.

В 1981 году Русская зарубежная Церковь причислила доктора Боткина к лику святых в чине страстотерпца. 3 февраля 2016 года на Архиерейском соборе Московского Патриархата он был прославлен для общецерковного почитания.

Милосердие.ru

Читайте также:

Татьяна Акулова-Конецкая. Лидия Чарская: "Как хорошо сознавать, что ты можешь делать добро несчастным…"

«Увидишь, что Бог делает». 85-летняя израильтянка 20 лет помогает сибирякам

Мария Давыдова. Носом к стеклу

НАШИ СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ