Николай Озеров. Растоптанный голос эпохи...

Он ушел, больше не в силах выносить несправедливые нападки начальства и предательские насмешки коллег, а в его кабинете сразу же затеяли ремонт, наверное, чтобы стереть из памяти любое напоминание о нём. Бригадир маляров телецентра Останкино в конце рабочего дня зашёл проверить работу своих подопечных и не поверил глазам - в комнате ничего не изменилось. Стены, как и прежде были оклеены сотнями фотографий самых известных в мире людей с дарственными надписями хозяину этого кабинета. Рабочие не посмели сорвать ни одной фотографии, ведь для них этот человек по-прежнему оставался кумиром. Бригадир отпустил всех домой и давясь слезами выполнил приказ начальства... Так закончилась эпоха Николая Озерова...

В конце 80-х Озерова отстранили от эфира, лишив его тем самым не только любимой работы, но смысла жизни. Он долго приходил в себя после очередного сердечного приступа и на предложение одного из друзей поехать в Алма-Ату на матч "Спартака" и "Кайрата" сначала ответил отказам, мол кому я там нужен, но потом все же согласился. Стадион в Алма-Ате был забит до отказа. После того как игра началась диктор объявил, что на матче присутствует Николай Николаевич.... Фамилию уже никто не слышал, потому что она утонула в неистовых криках и аплодисментах. Никто уже не смотрел на поле, все искали глазами Озерова. Несколько минут стадион стоя приветствовал своего кумира.

Многие считают его великим актером, который изобрел свой жанр. Озеров действительно изобрел свой жанр, по одной простой причине - он был первым в Советском Союзе телевизионным спортивным комментатором. До середины 50-х было только две возможности поболеть за любимую команду - попасть на стадион, что в то время было практически невозможно или послушать радиотрансляцию матча. Непререкаемым авторитетом в этой области спортивной журналистики был легендарный Вадим Синявский. Люди слушали его, раскрыв рты, так красочно и динамично он вел свои репортажи.

"Вся страна висела тогда на радиоприемниках, - вспоминает известный советский спортивный комментатор Марк Левицкий, - Но когда пошло телевидение, ему стало сложнее. Потому что когда он вел репортаж по радио, то иногда фантазировал, а проверить невозможно было.... Играет "Шахтер" в Москве с "Динамо". Проигрывает. Синявский ведет репортаж. После игры команда приезжает домой, а все вокруг говорят, ну чего вы так расстроены, играли то замечательно. Как же замечательно, если "Динамо" нас раздавило. Как раздавило? Мы же слушали репортаж, Синявский говорил, что вы играли замечательно, просто не повезло. Всё оказалось просто - администратор "Шахтера" перед игрой занес комментатору тормозок, вот он так тепло и говорил о "Шахтере"...

Но даже не экспромты Синявского помешали ему стать телевизионным комментатором. Еще во время войны он потерял один глаз, и теперь ему было сложно разглядеть реальную ситуацию на поле. В радиорепортаже никто ничего проверить не мог, поэтому Синявский позволял себе творческие вольности. А тут телевидение... Понимая это, он решил найти себе замену и из нескольких десятков претендентов выбрал одного - молодого актера МХАТа Николая Озерова.

Становление легенды

Николай Озеров родился 11 декабря 1922 года в Москве, в семье знаменитого оперного тенора. Родители, как говорили тогда, "из бывших" и, наверное, поэтому Коля с детства увлекся не совсем народным видом спорта. Уже в 12-летнем возрасте он стал чемпионом Москвы по теннису. В нем всю жизнь будут бороться два начала - спорт и творчество. И он, наверное, единственный в СССР человек, который сумел в последствии совместить эти два несовместимых понятия.

На подмосковной даче Озеровых в Загорянке можно было запросто увидеть великих театралов того времени Станиславского, Качалова, Козловского. Их восторг вызывали вовсе не актерские начинания юного Николая, а его умение ловко обращаться с теннисной ракеткой и футбольным мячом. Будучи многократным чемпионом Советского Союза по теннису, Николай Озеров решил поступить в открывшуюся тогда в Москве теннисную школу Анри Коше. И еще во время отбора, просмотрев сотни юных теннисистов, знаменитый француз сказал своим коллегам: "«Из этого толстяка выйдет толк".

В начале июня 1941 года Николай легко поступил в ГИТИС, но неожиданно началась война. Озеров попал в так называемый «отряд по поддержанию боевого духа москвичей». Невзирая на бомбежки, ребят возили по разным спортивным площадкам, где они играли друг с другом в теннис. Эти встречи транслировались по радио на всю Москву. За участие в этой акции 19-ти летний Николай Озеров получил звание Заслуженного мастера спорта и особую продовольственную карточку, благодаря которой выжила не только его семья, но и его сокурсники.

Помимо увлечения теннисом и театром у Озерова была еще одна страсть - футбол. И неизвестно, чему он больше радовался, попав после окончания театрального института во МХАТ, тому что будет стоять на одной сцене рядом со знаменитыми актерами или тому, что будет играть в одной из лучших футбольных команд Москвы.

Невероятно, как он успевал все делать: выходить на теннисный корт, и не просто выходить, а постоянно выигрывать чемпионские звания, подрабатывать радиокомментатором и не просто подрабатывать, а стать в один ряд с самим Вадимом Синявским, играть во МХАТе с величайшими актерами современности, а потом выводить их на футбольное поле в качестве капитана театральной команды.

"Я играл в очень серьезной команде, в команде МХАТа, - вспоминает популярный актер Лев Дуров, - Кторов стоял на воротах, а капитаном был Озеров. И поскольку он был такой тучный, то в звезды футбола не вышел, но играл очень элегантно. Судьи его очень боялись. Он иногда подзывал судью и делал ему замечание. Очень тактично"...

Помимо Мхатовской команды Николай Озеров еще играл в команде мастеров общества "Спартак", после окончания очередного матча мчался в театр и порой даже не успев толком загримироваться выбегал на сцену. Нельзя сказать, что он играл ведущие роли в театре, по большей мере это были сказки и комедии, но он брал зрителей своим обаянием. А чуть позже люди специально приходили в театр, чтобы увидеть своего любимого спортивного комментатора. И уже тогда, не имея ни одной свободной минуты, Озеров умудрялся помогать людям, которые были рядом. Это черта характера позже сыграет с ним злую шутку и навсегда изменит его жизнь. А пока он просто Коля Озеров, начинающий актер и капитан театральной футбольной команды.

Летом 1950 года, во время одного из футбольных матчей, Вадим Синявский позвал Николая Озерова к себе в комментаторскую кабину: "Пойдем, Коля, наверх, буду из тебя комментатора делать". Озеров провел свой первый репортаж и получив в течение недели несколько писем с благодарностями, был допущен руководством Гостелерадио к регулярным телеэфирам. С тех пор все остальное отошло на второй план. Озеров оставил теннис и футбол, сославшись на давнишнюю травму колена. Его уговаривали, шантажировали, запугивали, сулили золотые горы, чтобы он вернулся в большой спорт, но Николай был непреклонен. Он почувствовал, что комментаторская кабина — это его судьба. "

Озеров был уникальным спортивным комментатором, - делится своим мнением известный российский спортивный комментатор Константин Выборнов, - Прежде всего за счет того, что в нем очень удачно сочетались две ипостаси - комментаторская, со знанием спорта и внутренней кухни и актерская. Это смесь, которую можно считать идеальной для работы комментатора, когда человек не только знает предмет, но и умеет играть голосом"...

Для всех жителей бывшего Советского Союза по сей день существуют только два голоса, которые ассоциируются с самыми значимыми событиями. Голос Левитана — это победа в Великой Отечественной войне и голос Озерова - все самые выдающиеся победы советских спортсменов. И порой болельщики, пришедшие на стадион, жалели, что не остались дома у телевизора, чтобы насладиться матчем по полной программе.

И он никогда не портил то, что происходило на экране телевизора. Бывает интересная игра, а комментатор скучный, бывает наоборот - скучная игра, зато комментатор интересный. Озеров всегда был интересен. Он умел любую информацию подать так, что люди даже если они спортом не увлекались, они слушали комментатора — это величайшее из умений. Озеров чувствовал ответственность перед болельщиками, но еще в большей степени чувствовал ответственность перед самим собой.

Многих удивляло, откуда он все знает, откуда добывает информацию. Ведя репортаж Николай Николаевич умудрялся поздравить кого-то с днем рождения, рассказать какой по счету матч играет тот или иной футболист и как изменится его карьера если он перейдет, к примеру, из "Спартака" в "Динамо".

"Он очень рано приходил на футбол, - вспоминает Марк Левицкий, - Тогда не было такого как сейчас, когда журналистам раздают стартовые протоколы и он не стеснялся лазить по раздевалкам и заранее составы узнавать. Он не ждал пока где-то объявят. Он не стеснялся зайти в раздевалку и спросить, как правильно произносится фамилия того или иного игрока. Он вместо "привет", говорил "какие новости»". Он постоянно держал руку на пульсе всего нового что есть. Он очень любил все новое"...

Популярность Николая Озерова росла день ото дня. Без него уже невозможно было представить ни одно спортивное соревнование, будь то футбол, плаванье, хоккей или лыжные гонки. Он был почетным членом всего что только можно: почетный пионер, пограничник, железнодорожник, медик, библиотекарь, агроном, мелиоратор... Любовь народа к Озерову была просто безмерной. А ведь любовь не возникает просто так.

Всё чаще и чаще он сам стал попадать в кадр и не как спортивный журналист, а как актер. В начале 60-х он снялся в своем первом художественном фильме "Хоккеисты". Конечно же в роли спортивного комментатора. И теперь Озерова стали узнавать не только по голосу.

Но несмотря на популярность и всенародное обожание Николай Николаевич оставался одиноким, у него не было семьи, не было детей. И в бесконечном общении с многомиллионной аудиторией долгое время только родители и брат были его единственной опорой. Озеров был не просто одиноким человеком, он был единственным в то время активно действующим спортивным комментатором. И что бы разрушить собственное одиночество хотя бы в рабочее время, он уговаривает начальство начать отбор молодых комментаторов. С его легкой руки в телеэфире зрители услышали голоса Перетурина, Маслаченко, Майорова, Дмитриевой, Курашова, Саркисянса.

"Он для них очень много сделал, - вспоминает некогда популярный украинский комментатор Валентин Щербачев, - Кому-то квартиру, кому-то машину. И Перетурина подпирал и Маслаченко учил. Маслаченко и заикаться перестал благодаря ему. Он же заикался очень сильно. Дядя Коля ему как актер подсказывал, что делать и технику речи поставил"...

Любую свободную минуту Озеров посвящал тому, что помогал другим бегал по инстанциям, выпрашивал, уговаривал, добивался. Благодаря его усилиям все сотрудники спортивной редакции получили хорошие квартиры, могли без очереди купить машины, решить вопросы с выездом за границу, получать звания и награды. Коллеги советовали новичкам: "Не стесняйся, подойди к Озерову! Он не откажет". При этом, Озеров не был ни завотделом, ни председателем профкома. Он был просто Озеровым! Он делал это не ради благодарности, а как-то по-отечески. И неспроста Николай Николаевич получил это трогательное прозвище - Дядя Коля.

Но, с другой стороны, Озеров был очень скрытным человеком. Он никому не рассказывал о своей первой юношеской любви, которая чуть не закончилась трагедией. Не перед кем особо душу не изливал и не распространялся о своих болезнях. Никто не знал каких усилий ему стоило всю жизнь бороться не только со страшными болями в колене, но и с хроническим диабетом. При этом Николай Николаевич умудрялся оставаться душей любой компании и очень любил пышные застолья.

Такой футбол нам не нужен...

Многие считают вершиной его творчества начало 70-х и ту знаменитую серию хоккейных матчей сборной СССР с непобедимыми канадцами. Его фраза "Такой хоккей нам не нужен" стала хрестоматийной, а перехлестывающий через край пафос, считался символом тогдашней коммунистической эйфории, при этом Озеров никогда не был членом КПСС. Об этом не догадывались даже самые высокопоставленные чиновники, потому что, когда в пылу одного из репортажей Николай Николаевич ругнулся, его было решено не только отстранить на несколько месяцев от эфира, но и исключить из партии. На что Озеров спокойно ответил - а я в нее еще и не вступал.

Николая Николаевича обожал Брежнев, поэтому ему все очень быстро простили, и эта история постепенно превратилась в байку, о которой он не любил вспоминать. В 1971 году на прощальный матч Льва Ивановича Яшина съехались все мировые футбольные звезды и прямую трансляцию этого торжества, конечно же было поручено вести Озерову. Яшин был не только его близким другом, он был его кумиром и поэтому Николай Николаевич решил, что этот репортаж не будет похож ни на что другое. Он пригласил к себе в партнеры молодого Владимира Перетурина и придумал, что комментарий не будет прекращаться на время перерыва, а прямая трансляция будет вестись сначала из раздевалки звезд, а потом из динамовской. Ничего особого зрители в раздевалке иностранцев не увидели, те попивали воду, отдыхали и давали сдержанные комментарии.

"В раздевалке "Динамо" было все по-другому, - с улыбкой вспоминает популярный советский комментатор Владимир Перетурин, - Там были десятки людей в каких-то мундирах. Толпа жуткая. Футболисты, кто полуголый, кто-то в туалете. Лева Яшин дал интервью. Оператор показывает, что время есть и еще можно работать. Озеров обращается к администратору команды Сергею Ильину

- Сергей Сергеевич, а вы что думаете о первом тайме?

Тот оборачивается, и я вижу ужас в глазах Озерова - Сергей Сергеевич в стельку пьяный. Он хватает двумя руками микрофон: "Коля, а шо говорить-то...?".

Николай Николаевич в ужасе. Прямой эфир, вся страна смотрит. Все начальники смотрят. Думали нам конец"... Они обреченно поднимались в комментаторскую кабину, зная, что их участь уже решена. Те, кто смотрел этот матч, наверняка заметили, как изменился не только голос, но интонации Озерова. Он был уверен, что этот ляп в прямом эфире ему уже не простят. Но, как ни странно, он больше всего переживал не за себя, а за то, что своего места лишиться его ученик, которого он втянул в эту историю... Но, к счастью, обошлось.

Он жил не лучше других

Он поздно женился, почти в 50, на женщине, с которой был знаком 16 лет. То не решался сделать ей предложение, как всегда, не было времени, то не было желания, то вдруг снова что-то мешало. Маргарита все это время ждала. Через год после свадьбы родились близнецы - мальчик и девочка. Спустя две недели после их рождения Озеров выписал на детей... членские билеты любимого общества "Спартак". В них были вклеены фотографии грудничков.

Почти всех, кто впервые попадал в гости к Озеровым удивляла скромность, с которой они жили. Ни дорогих гарнитуров, ни ковров, ни хрусталя. Из всей роскоши того времени у Николай Николаевича была только любимая "Волга".

"Никогда у него больших денег не было, - рассказывает Марк Левицкий, - Мало денег было. На Украине я получал 9 рублей за матч. В Москве была ставка за матч 13 рублей. Если был международный матч, то 18. А потом кто-то сказал, ну что ж мы Махарадзе платим 18, он же народный артист Грузии. И ему установили ставку 35 рублей. И кто-то потом сказал, что у нас Озеров тоже народный артист РСФСР и в последние годы ему тоже платили 35 рублей. Это были деньги все-таки уже".

До середины 80-х, в период, который теперь принято называть "застоем", у Озерова настоящий подъем. По популярности он сравним с самыми выдающимися личностями современности. Его хотят слышать и видеть как простые люди, так и власть предержащие. И когда по стране пополз слух о том, что Озеров умер, его срочно вызвали из отпуска и прямо из аэропорта отвезли в Останкино, что бы в прямом эфире спортивного выпуска программы Время зрители услышали его знаменитое - "у микрофона Николай Озеров".

Но несмотря на это в его окружении появляются люди, которым его популярность претила. В КГБ попадает донос на Озерова, в котором говорилось, что он, находясь во Франции на теннисном турнире Ролан Горос постоянно встречался с неким Анри Коше, который во время войны сотрудничал с фашистами. Начались допросы. И только вмешательство популярного политического обозревателя Валентина Зорина, раскопавшего в архивах информацию, что Анри Коше во время войны был во французском Сопротивлении, спасло репутацию Озерова...

Конечно, у Озерова было много завистников. И скорее не завистников, а людей, которые понимали, что пока есть Озеров, у них полномасштабной славы и успеха быть не может. Но самый жестокий и самый подлый удар Озеров получил на мексиканском чемпионате мира 1986 года. Мало того, что впервые за много лет руководителем группы комментаторов был назначен другой человек, так еще и финальный матч чемпионата было поручено комментировать Владимиру Маслаченко. И он не отказался, зная, что своим согласием подписывает смертный приговор Озерову. На верху посчитали, что перестройке уже не нужен озеровский устарелый пафос.

"Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, - сетует Геннадий Хазанов, - Он очень переживал... Он был заложником того негативного в нашем прошлом. Он был символом. Считалось, что он визитная карточка того времени"...

Целый год Озеров пытался прийти в себя и покорно ходил на унизительные эфиры, которые начинались в 5 утра и комментировал второразрядные футбольные матчи, но в начале 1988 года все же решил окончательно порвать с телевидением... Он просто написал заявление, оставил его не столе руководителя телецентра и ушел... Его не остановили, не упрашивали, никто даже на следующий день не позвонил с просьбой вернуться. И это ранило еще больше. Озеров принял окончательное решение - телевидения для него больше не существует.

Николай Николаевич на людях делал вид что у него все хорошо. Бодрился, вел на радио простенькую программу и иногда по приглашениям выезжал в разные города Советского Союза чтобы провести то или иное мероприятие. На самом же деле все было очень плохо. На нервной почве у него обострился диабет, беспокоило сердце, все чаще стала о себе напоминать старая травма колена. Он очень сильно поправился и уже не мог передвигаться без палочки.

Во время поездки в Алма-Ату, в начале 90-х, его ужалило в ногу какое-то насекомое. Озеров не придал этому значение, много ходил и сильно растер ногу в месте укуса, а по возвращению в Москву нога опухла. Через несколько дней врачи поставили страшный диагноз - гангрена. Ногу пришлось ампутировать.

Мало кто откликнулся на беду, которая пришла в дом Озеровых. Можно по пальцам пересчитать тех людей, которые старались быть рядом в то тяжелое для него время. Постоянно приходили в гости Геннадий Хазанов и Анатолий Папанов. Иосиф Кобзон достал хорошую инвалидную коляску, а вдова Яшина подарила костыли, на которых передвигался после ампутации ноги Лев Иванович. Долгие семь лет он боролся с одиночеством и болезнями. С грустью смотрел спортивные репортажи, которые вели молодые и энергичные комментаторы и выключал звук телевизора, когда слышал репортажи предавших его учеников.

"То, что он болел — это факт. Мешало ли ему это работать, я не уверен, - подводит черту Константин Выборнов, - И уверен, что ему сократил жизнь тот факт, что его отодвинули в сторону. И, естественно, Озеров не самостоятельно покинул журналистику и сказал, что я больше не буду вести репортажи. Конечно нет. Хотя и возраст, и времена. И его нужно было сохранить как комментатора ровно на то время, сколько бы он сам хотел работать".

У последней черты

Окончательную точку в судьбе Озерова поставил безжалостный рак. Николай Николаевич угасал на глазах. Трудно было узнать в бледном исхудавшем человеке бывшего толстяка и жизнелюба, приносящего радость всем окружающим его людям, заразившего всю страну болезнью под названием Озеровомания. Даже запоздалая телевизионная премия Тефи, напоминала грустную историю с присвоением за несколько дней до смерти звания Героя Советского Союза Льву Яшину.

"И продолжалось это до последнего нашего разговора, это было лето 1997 года, - со слезами на глазах вспоминает Геннадий Хазанов, - Николай Николаевич лежал в больнице, и он мне сказал: "Ты знаешь, у меня такое ощущение, что я до юбилея не доживу". Я сказал, что вы, а у него уже были совсем тяжелые дела с диабетом. Это было буквально за неделю до его кончины"...

2 июня 1997 года не дожив шести месяцев до своего 75-ти летия Николай Николаевич Озеров умер. Похороны прошли тихо. В холле телецентра Останкино даже не вывесили траурное объявление. А на памятник, тогдашний владелец телецентра Борис Березовский, выделил всего 1000 долларов. Озерова похоронили на скромном Введенском кладбище, для Новодевичьего, по иронии судьбы, не хватило одной подписи какого-то чиновника.

Вместе с забытой историей забываются и ее вершители. Но среди символов ушедшей эпохи трудно найти такой, о котором с теплотой и любовью отзывались бы по сей день. Исключением можно считать Николая Николаевича Озерова. Сейчас бессмысленно обсуждать омерзительное отношение к Озерову мелкого телевизионного начальства, постоянную зависть коллег и предательство учеников. Кто вспомнит через несколько лет сегодняшних комментаторов, как мантры повторяющих заученную фразу о том, что Озеров — это позапрошлый век. Да, он человек из прошлого, человек, который умел делать добро и приносить радость.

И у миллионов ныне живущих на просторах бывшей великой страны, наверняка что-то ёкнет внутри, когда они снова услышат: "Наши снова прорываются к воротам соперника! Удар! ГОООООЛ!"...

Стас Канин

ОК

Читайте также:

В ногу со временем: «Одноклассники» запустят сервис знакомств

В любимых продуктах обнаружено соединение, замедляющее старость

Пенсионер-экстремал создаёт уникальные спортивные снаряды

НАШИ СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ